Страница 32 из 147
- Так то в подвал, - заметил Гребешок, - а труп между гаражами нашли. Еще не забудь, что там, перед забором, со стороны парка, кто-то перцовым аэрозолем набрызгал, чтоб собачки след не взяли. Вот это вход в подвал, верно?
- Да.
- Смотри, сколько отсюда надо пилить через двор, чтобы до гаражей дойти. И между прочим, все время на виду, из всех окон видно. Конечно, большинство народу в четвертом часу утра еще спит, но ведь сейчас в это время уже светло. Даже если день пасмурный, такой, как сегодня.
- Вот я и говорю, что, кроме психов, никто на такое не решился бы.
- Но мы уже прикидывали, что они должны были по двору крови накапать и крапиву помять в промежутке между гаражами, если бы бросали труп со стороны двора. Это раз. И перец набрызган со стороны парка, а не со двора. А ментовская собака во дворе след не взяла.
Сэнсей почесал отросшую на подбородке щетину и сказал:
- Хрен его знает, может, еще где-то выход на поверхность есть. Перед забором, допустим.
- Его сыскари нашли бы наверняка, - сказал Гребешок уверенно. - И кровь на траве осталась бы. Раз она на крапиве была, значит, вся не стекла, пока тащили. По-моему, надо обязательно еще раз слазить в подземелье.
- А зачем? - хмыкнул Сэнсей. - Ворон больше напирал на коробку. Мы ее нашли. Ростик нам не сват и не брат; порезали его на кусочки - значит, судьба такая. Мы его убийц искать не нанимались, клятву отомстить под красным знаменем не давали. Пусть менты шуруют, им за это зарплату платят. Кстати, если мы слишком часто будем вокруг парка маячить, они ведь и на нас подумать могут. В подземельях, если на то пошло, кое-где наши подметки могли следы оставить. На фига нам это надо? Тем более что коробка нашлась. В общем, иди-ка ты в баню, мойся-грейся, переодевайся в сухое, чтобы от тебя сортиром не воняло, и ложись спать. До полудня не разбудим.
- Ладно, - зевнул Гребешок, - другой бы спорить стал, драться полез, а я подчиняюсь, слушаюсь и повинуюсь.
Гребешок покинул помещение не совсем твердыми шагами: на голодный желудок водочка и в малой дозе его разморила. Сэнсей посмотрел ему вслед с откровенной завистью, потому что позволить себе сразу же заснуть, не уведомив Ворона о находке Гребешка, не мог. Глупо будить шефа в пять утра, вряд ли он сейчас бдит, скорее всего дрыхнет, наслаждаясь утренним покоем. А может, и нет, усмиряет утреннюю эрекцию с какой-нибудь дежурной бабой. И осерчает, если Сэнсей ему сексуальный кайф поломает. Впрочем, вряд ли Ворона станут к телефону звать, чтобы сообщить это приятное известие. Скажут: "Передадим, как проснется, не напрягайся". Тем не менее, Сэнсей знал, что ежели сейчас завалится спать, то промается и проворочается не один час, а заснуть так и не сумеет. Будет зудеть в голове и на сердце свеженькая информация. Поэтому, чтобы спихнуть камень с души, он набрал номер телефона.
Ответил, конечно, не Ворон.
- Алло! Кому не спится в ночь тихую? - значит, попал куда надо. Петухи еще не пели.
- Привет для тестя, - сказал Сэнсей условную фразу. - Большой и горячий.
Это означало, что к телефону желательно подозвать самого Ворона.
- Подожди малость, - велели из трубки. Сэнсей подождал минуты две-три и неожиданно для себя услышал строгий, чуть-чуть сонный голос Ворона:
- Здорово, зять! Есть чего взять?
- Сходил туда, не знаю куда, нашел то, не знаю что.
- Серьезно? - недоверчиво спросил Ворон.
- Как штык.
- Жди. Скоро буду.
Трубка запищала короткими гудками, а Сэнсей горестно вздохнул. "Скоро" означало, что Ворон приедет минимум через полчаса. Подремать, конечно, толком не удастся. К тому же неизвестно, насколько затянется беседа. И чем она кончится, тоже не очень ясно.
Сэнсей прикорнул было в кресле, но задремать так и не успел. Уже через двадцать минут - во скорость-то! - послышались требовательные гудки у ворот "Куропатки". Стряхнув с себя сонливость, Сэнсей спустился на первый этаж и встретил босса у дверей.
- Привет, - Ворон подал руку, Сэнсей ее почтительно пожал.
Бодигарды Ворона остались при машине, бросая по сторонам злые от недосыпу взгляды. Наверх с хозяином поднялись, лишь двое, да и те остались с внешней стороны дверей кабинета.
- Показывай, - без долгих преамбул потребовал Ворон, усаживаясь в кресло.
Сэнсей молча вынул из пакета коробку и положил на стол.
- Открывай, - насупился Ворон, явно отчего-то волнуясь. Сэнсей, в отличие от Гребешка, никакими подозрениями насчет того, что в картонном кубике может быть мина, не мучился. Он ободрал с ребер коробки скотч, повертел коробку в руках, нашел картонный клапан с "язычком" и открыл. Из картонной упаковки на стол вытряхнулась жестяная банка-кубик, ничем не украшенная, но и не ржавая, наглухо запаянная со всех сторон. Внутри ничего не булькало, не шелестело и не гремело, но весила банка не меньше килограмма, то есть явно была чем-то заполнена.
- Похоже, что она... - с плохо скрываемым волнением пробормотал Ворон.
- Жестянку открывать будем? - поинтересовался Сэнсей.
- Подожди малость, - остановил его Ворон, взял кубик в руки и стал внимательно разглядывать. На одной из граней на мутно-зеркальной поверхности жести Ворон углядел какой-то значок, выцарапанный с помощью слесарной чертилки, достал из внутреннего кармана пиджака здоровенную раздвижную лупу и стал этот значок рассматривать. Потом еще более тщательно изучил все паяные швы на коробке. Должно быть, пытался определить, не вскрывал ли ее кто-нибудь.
- Ну ладно... - Ворон убрал лупу в карман и положил коробку в пакет. - А теперь рассказывай, как вы ее взяли, и вообще все, что разнюхали.
Сэнсею показалось странноватым, что Ворон не стал открывать коробку и интересоваться ее содержимым. Тем не менее настаивать на вскрытии он не стал. Прежде всего потому, что там могло действительно оказаться не то, что требовалось Ворону, а во-вторых, потому, что, быть может, ни ему, ни даже самому Ворону и знать не следовало, что лежит в коробке. Потому что много знать в таких делах очень вредно для здоровья. Именно поэтому Сэнсею не очень понравилась та часть вопроса, в которой Ворон потребовал рассказать "вообще все, что разнюхали". Вполне могло получиться так, что Ворону объем знаний куропаткинцев мог показаться слишком большим или вообще излишним. А это могло повлечь за собой далеко идущие и очень неприятные последствия.