Страница 130 из 147
- Значит, так. Наверху четыре койки. У нас в наличии девять человек. Олег будет ночевать в Элькиной "Волге".
- Я там же, - мгновенно отреагировала Эля.
- А мы с Ксюшкой в "девятке", - Гребешок демонстративно обнял негритянку, чтоб все поняли: это - его.
- Не возражаю, - важно кивнул Агафон. - Любовь - святое дело. Остается пятеро на четыре кровати...
- Да ладно тебе, - отмахнулся Налим, - разберемся ближе к вечеру. Сейчас бы пожрать, а?
- Правильно. Надо заодно и все остальное разгрузить... - кивнул Агафон. Под всем остальным он подразумевал оружие.
Поскольку по улице мимо дачи изредка проходили люди и могли невзначай увидеть, автоматы втащили в окно, выходившее на площадку, где стояли автомобили. Пистолеты тоже припрятали. А затем началась возня с приготовлением обеда. Лариса с Лидой взялись делать салаты, Элька с Ксюшей бутерброды, Налима и Лузу посадили чистить картошку, а Гребешок и Агафон под наблюдением дяди Саши и Олега занялись шашлыками.
Агафон работал руками механически, а сам думал. О том, как получилось, что они - их четверка и компания девчонок с Олегом, - еще утром две совершенно разные группы людей, которые относились друг к другу с явным недоверием, к полудню превратились в некую единую команду, которая со стороны выглядела так, будто всегда, с младенческих лет, была спаяна дружескими узами. В принципе после того, как Лариса устроила Агафону и Налиму "купание" в несуществующем море (Агафон не сомневался, что под воздействием этой наведенной галлюцинации они могли бы вполне реально коньки отбросить!), ни о какой дружбе, казалось бы, и речи быть не могло, а вот поди ж ты, нашли общий язык, столковались, почуяли, что нужны друг другу. Конечно, не сразу, постепенно, с опасками и оговорками. Но шестичасовая дорога на Москву помогла им: чем дальше ехали, тем больше друг друга понимали...
На чем сошлись
Когда Агафон с Налимом гнались за беглянками на Гребешковой "девятке", его не раз посещали злые, бешеные мыслишки насчет того, что он сделает с ними, ежели догонит. Иногда ему казалось, что можно обойтись простой раздачей оплеух по щекам, иногда представлялось, что девчачья заподлянка заслуживает порки ремнем по задницам, не снимая штанов, - Агафон вовсе не был садистом, просто его самого в детстве так воспитывали. Но как только ему вспоминался страх, пережитый в "затопленной избе", самые настоящие муки, испытанные в ходе галлюцинаций, то тянуло на жестокость. Например, не раз обуревала жажда набить им морды до синяков, трахнуть в извращенной форме, даже убить. Правда, ненадолго. Все-таки девчушки были, по его разумению, еще маленькие и глупые. У самого Агафона почти такая же росла где-то в Новосибирске, куда укатила после развода бывшая мадам Агафонова. Саму бабу, которая после того, как Агафона посадили, и дня не стала ждать, ему жалко не было - умотала и умотала, а вот об Ирке он переживал. Агафон даже испытывал ощущение собственной подлости, хотя и алименты платил исправно (с официальной зарплаты, вестимо, но довольно много), и на все дни рождения посылал сначала бывшей жене, а теперь самой Ирке - у нее уже паспорт был! - немалые почтовые переводы эквивалентом в двести баксов.
Поэтому, когда они наконец-то настигли девок, ни убивать их, ни просто лупить Агафон не стал. К тому же Лида и Лариса смотрелись такими испуганными, что их стоило пожалеть. А вот Олег выглядел совсем безучастно. Казалось, будто ему все равно: зарежут его, оторвут ему голову, сожгут живьем - седой пацан был абсолютно невозмутим. Только попросил: "Не бейте девчонок!" Вяло так попросил, но получилось очень убедительно. Хотя он, конечно, помешать не смог бы. Был бы Агафон поддатый, может, и не внял бы сгоряча, а тут руки опустились. К тому же в тот момент и таинственный кубик с шайбочкой перешел в руки Агафона, и Элька очнулась.
Когда Агафон сообщил ей, что они едут в Москву, и спросил ее про ключики, из-за которых весь сыр-бор разгорелся, Элька была еще очень сонная. Самое оно, чтобы допрашивать. Агафон толком ничего не понимал, но то ли в кино видел, то ли где-то читал, то ли просто краем уха слышал, что иногда особо хитрых и упрямых подследственных спецслужбы колют специальными препаратами, которые погружают допрашиваемых в полусонное состояние. И такой полусонный тип с парализованной волей, теряя способность врать, отвечает на все вопросы чистую правду.
Неизвестно, какой именно препарат вкатили Эльке "черные ниндзя", обычное ли снотворное или специальное. У них уже не уточнить. Но так или иначе, в первые пять минут после пробуждения она находилась в полусне и вялым голосом, лениво хлопая мутными, будто похмельными глазами, давала те самые ответы, которых ждал от нее Агафон.
- Ключики... - пробормотала она. - Маленькие, блестящие. С немецкими буквами...
- Да, да! - поторопил Агафон. Вести одновременно и допрос, и машину было не слишком удобно. Поэтому Агафон притормозил, за руль временно уселся Налим. Лиду пересадили на переднее сиденье, а Агафон перебрался назад. У Эльки в "Волге" и на заднем сиденье у правой дверцы был ремень безопасности специально для Олега. А коляска его складывалась и пряталась в багажник. В общем, Агафон сел слева от Эльки и, ощущая на себе не очень добрый взгляд Олега, стал задавать дальнейшие вопросы:
- Так где ключики? Маленькие, блестящие, с немецкими буквами?
- Сначала были у Ростика...
- Правильно! Ты забрала их у Ростика, куда спрятала?
- На квартире у Олега, в тайнике под плиткой, за аптечкой в ванной...
- Ты забрала их оттуда и увезла в деревню. Где они?
- Лежали в "бардачке" "Волги"...
- Лида, глянь туда! - резко обернулся Агафон. - Открой и вытряхни все себе на колени! Смотри, чтобы на пол ничего не упало.
- Какой вы сердитый... - испуганно пролепетала Лида. Но подчинилась и начала выкладывать из "бардачка" его содержимое. Надо сказать, что будь Элька в здравом уме и трезвой памяти, то ей пришлось бы немало постесняться, ибо содержимое "бардачка" было примерно то же, что у дамской сумочки, принадлежащей женщине определенного образа жизни. Однако, поскольку Элька не сильно отдавала себе отчет в том, что происходит, смущаться за нее пришлось скромнице Лиде.