Страница 75 из 160
- Это я папе устроила день рождения в больнице, - пояснила я ему, - он там лежал после сердечного приступа.
Так ничего и не сказав, он перевел взгляд на спинку стула, где висела моя аккуратно сложенная домашняя одежда - черные короткие трикотажные шорты и старенькая застиранная футболка моей мамы. Не желая, чтобы он думал, что я нищая и не могу себе позволить купить элементарную футболку, я пояснила:
- Это мамина футболка. Я ее ношу, сколько себя помню.
Пока Барретт сканироавал мои вещи, я внезапно поняла, почему он здесь - казалось, будто он подтверждал ранее составленную им картину моего мира, а зафиксировав правильность, переходил к другой детали. В очередной раз промолчав, он подошел к моей маленькой односпальной кровати и, увидев на подушке трикотажную пижаму с узором из сердечек, прошелся уверенной рукой и по ней, в очередной раз прикасаясь к моему пространству и оставляя новую энергетическую метку в моем пространстве.
Повернув голову, Барретт направился к шкафу, который был настежь открытым после выманивания оттуда Тигра. Он прошелся хозяйским взглядом по верхним полкам с постельным бельем, затем по нижним - с аккуратно сложенными футболками и майками, и внезапно открыл выдвижной ящик с моим нижним бельем.
Мне стало совсем не по себе - он уже вовсе перешел все границы и орудовал в моем шкафу, как у себя дома!
- Там нет ничего интересного. Это мое нижнее белье, - недовольно проговорила я, подходя к нему, желая закрыть от него мое пространство, но Барретт, не обращая на меня внимания, по-хозяйски прошелся ладонью по моим трусикам с рисунком Белоснежки, задел еще одни - с узором из бантиков по всей ткани, и, так же невозмутимо задвинув ящик, бросил короткий взгляд на вешалки, где висели блузки, куртки, спортивные вещи, теплые кофты с капюшоном и джинсы, а у самой стенки мой пуховик для холодной погоды.
Мне стало совсем неприятно - будто он сравнивал меня со своими яркими женщинами, гардероб которых однозначно отличался изобилием нарядов, роскошью и дороговизной. “Да, мои вещи не из дорогих бутиков, как у твоей Саши, но чистые и аккуратные,” - так и хотелось мне сказать вслух, но я промолчала, чтобы он не подумал, что меня задевают его женщины.
Закрыв шкаф, он бросил взгляд на мой свернутый коврик для йоги, стоявший в углу, и я, сама не знаю почему, пояснила:
- Немного увлекаюсь йогой, но совсем несерьезно, просто для общего физического развития и гибкости.
А Барретт, вновь не удостоив ответом мою реплику, перевел взгляд на кресло в углу, накрытое пледом и моим мохеровым синим свитером, который уже давно забрал в свою полную собственность кот. Увидев, что Барретт заострил внимание на свитере в затяжках и рыжей шерсти, я тихо пояснила:
- Любимый свитер Тигра, любит на нем спать с тех пор, когда был совсем маленьким, - и я улыбнулась, вспоминая маленький рыжий комочек, свернувшийся на синем мохере. Барретт бросил на меня взгляд, и внезапно я услышала его ровный голос:
- Почему Тигр?
Вспомнив, как я нашла его маленьким, но агрессивным рыжим клубком со взъерошенной грязно-кровавой шерстью а также его суровую мордашку, нелюбовь к чужим рукам и грозное рычание, я вновь улыбнулась и ответила:
- Характер тигриный. Я его на улице нашла. Он совсем еще маленький был. На животе рана кровоточила, и ухо было отгрызено. Подрался с кем-то. Я его тут же в ветлечебницу понесла в этом свитере. А он, как только пришел немного в себя, доктора покусал, половину ветеринарки на уши поставил, ну и мне конечно досталось.
В комнате повисла тишина - странная, вакуумная, а Барретт, просканировав еще раз мою комнату и в очередной раз убедившись в правоте своего мнения о моем мире, на мгновение взглянул на меня - как и всегда, его лицо было непроницаемым, а взгляд отстраненным, и все же я отчетливо почувствовала, что он прощался со мной, сканируя мою душу перед расставанием и оставляя на ней ментальную зарубку. Так ничего и не сказав, он развернулся и вышел из комнаты по направлению к входной двери, а я, рассматривая его удаляющуюся спину, отчетливо понимала, что мое путешествие пришло к своему логическому завершению. Все произошло так быстро, что я даже не сориентировалась, должна ли я была сказать “до свидания”, и сейчас от осознания этого молчаливого расставания мое сердце сжалось, отчего я почувствовала боль в груди, словно от потери. И это было странно - потому что Барретт никогда не был моим, чтобы его терять. Пока он проходил по залу, внезапно завибрировал его телефон, и Барретт, бросив в трубку “скоро буду”, закрыл за собой мою входную дверь, словно закрыл мой мир от себя.
Как только я осталась одна, на меня внезапно навалилась тишина - я узнала ее, узнала ее тихие шаги и бесшумный ход времени: это была тишина моего мира - она окутывала мое сознание, словно старым пледом, который я очень любила. На мгновение я закрыла глаза и прислушалась - меня опять окружал мой мир, будто этой сумасшедшей недели и безумия по имени Барретт не было, и все это мне приснилось.
Я глубоко вздохнула и, отодвигая мысли об этом мужчине в дальний угол своей памяти, открыла глаза и набрала Джулию.
- Тебе уже Тигра отдали? Может быть мне все же приехать? - первое, что спросила я, полностью переключаясь на другие проблемы.
- Нет, не надо. Скоро будем - я уже счет оплачиваю…
- Деньги я отдам, как только ты приедешь, - тут же сказала я, мысленно подсчитывая свои скудные финансы, а Джулия, усмехнувшись, в шутку ответила:
- Ну деньгами ты вряд ли откупишься, дорогая. Будешь меня кормить своими вкусными полезными завтраками, обедами и ужинами до конца года!!
- Договорились, - тихо улыбнулась я, - это самое меньшее, что я могу для тебя сделать.
- Как у вас дела сама знаешь с кем? - внезапно сменила она тему, и я, вновь почувствовав иголку в сердце, ответила: