Страница 44 из 160
- Не сжимайся, - тихо произнес он и жестче сдавил меня плечами, но я, придавленная его стальной грудью, лишь всхлипнула от нехватки кислорода.
Он ослабил хватку, и я, чуть свободнее вдохнув, постаралась расслабиться. Он неторопливо вошел в меня насколько это позволяло мое лоно и начал свои возвратно-поступательные движения. Сначала медленно и спокойно, растягивая меня и приручая к себе, а потом набирая темп, все жестче наполняя меня. И вот уже я чувствовала, как он вбивается в меня, накрыв и грубо сжав мои ладони своими. Его запонки в виде военных жетонов на накрахмаленных рукавах белой рубашки больно впивались в мои предплечья, оставляя следы, будто печать на своей собственности. Я чувствовала, как становятся мокрыми от его влаги моя блузка и спина, ощущала, как в мои волосы вплетается его запах, осязала, как мой висок обдавало его горячим дыханием - Он был везде и повсюду, он вновь обволакивал меня своим мощным энергетическим полем, попадая в которое мои эмоции словно магнит тут же притягивались к нему, как к некоему ориентиру, моему личному маяку в безбрежном водном пространстве, такому правильному и настоящему. Его фрикции, стимулируя меня внутри, становились все резче, отчего внизу живота завязывался едва уловимый теплый клубок, и это были немного другие ощущения - более глубокие, словно новые аккорды в уже знакомой мне музыке. Но мне не хватало его умелых пальцев на клиторе, не хватало какой-то недостающей нотки в той идеальной мелодии, которую он ранее играл на мне.
Я чувствовала лоном, что Ричард сейчас кончит, я пыталась успеть за ним - уловить в себе ту музыку без игры его пальцев. Под его горячими жесткими ладонями я сжимала в кулак шелк покрывала и пыталась воспроизвести сама, без его помощи, недостающие нотки. Я чувствовала, что они становились слышней, прорываясь пунктиром и накрывая меня теплыми волнами, но то ли моя накопившаяся усталость, то ли мысли о прибытии в Сиэтл и приближавшихся проблемах с домом мешали поймать нужную мне мелодию. Но главное, я понимала, что ключевым моментом в этой симфонии, отвлекавшим меня от проблем, - были его опытные, знающие мои струны пальцы, и без его его помощи, без его уверенных рук, знающих истину моего тела, я так и не смогла настроиться, чувствуя, что звучу неправильно, как расстроенный инструмент, вкропляя в мелодию своей чувственности фальшивые нотки.
И я не успела.
Жесткий толчок - и Ричард тихо прорычал, внося в композицию свою финальную коду, а его член, на пике удовольствия агрессивно извергся внутри меня, обливая меня горячей жидкостью.
От чувства какой-то незавершенности, словно я не доиграла мелодию до конца, я бесшумно вздохнула, а Барретт, получив, что хотел, вышел из меня и спустя несколько секунд встал с кровати. Наверное, он знал, что я не кончила, и я была уверена, что если бы он хотел, он бы довел меня до конца в этой мелодии, как он это умел, но, вероятно сегодня не стремился к этому. Нет, его “бездействие” не было наказанием или пренебрежительностью, я лишь чувствовала, что сегодня он был эгоистичнее, чем обычно, был погружен в себя и может быть поэтому не сильно заботился о музыке, которую он играл во мне.
На некоторое время послышался шум воды рядом в ванной, после чего среди гула самолета и какой-то неуютной тишины я уловила звук застегивающихся брюк, шуршание рубашки и звон ремня. Так и не сказав ни слова, Барретт спокойной походкой вышел из спальни, получив, что хотел, а я так и осталась лежать на постели в мятой блузке, пропитанной его влагой, вся пропахшая его запахом и испачканная его вязким соком.
Краем сознания я понимала, что надо было привести себя в порядок, поэтому, собрав силы и развернувшись на спину, я встала и почувствовала, как по внутренней стороне бедер потекла его вязкая жидкость.
Я поплелась в ванную комнату, расположенную при спальне, и, взглянув на свое отражение в зеркале, сморщилась - кожа горела, волосы были растрепаны, под глазами пролегли синие круги от недосыпания и усталости - по мне как будто в очередной раз проехался танк по имени Барретт.
Кое-как пригладив свои пряди и приведя себя в порядок, я вернулась в спальню, чтобы одеться. Подхватив свои трусики, я внезапно почувствовала пальцами, что они все в вязкой субстанции - вероятно Барретт вновь ими вытерся, а взяв в руки свою помятую, пропитанную насквозь потом и запахом Барретта блузку, я сделала вывод, что лучше бы переодеться.
Памятуя, что Дуглас занес мою сумку в самолет, я поискала свои вещи в спальне, но вероятно телохранитель поставил ее в багажный отсек, только где он находился, я не имела понятия.
Обмотавшись полотенцем, я приоткрыла дверь и, рассматривая дорогую отполированную отделку салона, надеялась отыскать глазами багажное отделение где-то рядом со спальней. Но сегодня удача была не на моей стороне - так и не найдя искомого, я проследовала взглядом вперед. Барретт сидел в кресле спиной ко мне, изучая монитор своего лэптопа, и хотя я видела только его левое плечо, мне казалось, что он был как обычно спокоен, собран и полностью погружен в работу.
Я вздрогнула от внезапной трели телефона и увидела, как Барретт протягивает руку к трубке, вмонтированной в переднюю часть подлокотника.
- Ты уже выяснил причины аварии? - услышала я его вопрос, за чем последовала долгая пауза, вероятно, с объяснениями. - Кто этим будет заниматься: полиция или федералы?... Начальник охраны верфи что-нибудь внятно тебе объяснил?.. - Он посмотрел на свои дорогие часы и бросил в трубку: - Все отчеты мне на электронку, будут новости - немедленно сообщать. Буду на верфи в десять, - завершил он разговор.
Но не успела я ретироваться, как вновь послышалась трель, теперь уже его сотового, лежавшего рядом с лэптопом.