Подарок богов

— Ну вот и всё, — прошептала служанка онемевшими губами.

Дело было сделано. Приказ госпожи выполнен в точности, но спокойствия ей это не прибавило. Она только сейчас осознала, что же на самом деле натворила. Какой тяжкий грех взяла на душу.

Чувство вины буквально оглушило детоубийцу, обрушившись на неё вместе с очередным раскатом грома. Женщина тоненько завыла от горечи и отчаянья, по её щекам покатились крупные слёзы. Она и сама не заметила, как оказалась по пояс в воде, в бесплодной попытке исправить содеянное. Однако течение оказалось гораздо проворнее пожилой служанки. Оно ловко подхватило люльку с младенцем и в считанные мгновенья вынесло её на середину реки.

И в этот момент громыхнуло особенно сильно. А потом на землю обрушились потоки воды, за которыми невозможно было что-либо разглядеть.

11.06.

Тимат, глянь-ка, тут младеньчик в коробе. Кажись, мёртвый, — звонкий мальчишеский голос разнёсся над речной гладью.

Старший брат досадливо поморщился. Младшенький так и не научился вести себя тихо. Не выйдет из него ни хорошего охотника, ни рыболова. Слишком уж шумным и непоседливым он уродился. Не стоило слушать мать и брать этого сорванца с собой. Снова придётся возвращаться домой ни с чем. Наверняка Улас своим криком распугал всю рыбу.

Потом до старшего брата всё же дошёл смысл сказанного младшим и он поспешил к тому месту, откуда донёсся крик.

В деревянном коробе и впрямь обнаружился младеньчик. Сперва Тимату тоже показалось, что он не дышит, но потом маленький ротик слегка приоткрылся и из него вылетел слабый писк.

— Отнесём его тётке Аскиле. Она недавно родила, может и этого примет. Всё равно без материнского молока ему долго не протянуть.

Улас посмотрел на брата с уважением. Тимат умел находить верные решения и никогда не терялся. Сам то Улас едва штаны не обмочил, как только увидел мертвяка. Всё же хорошо, что младеньчик оказался живым.

Тётка Аскила подарку не обрадовалась, но грех на душу брать не стала — ребёнка приняла из рук в руки. А потом решила — где четверо, там и пятый помехой не станет. Вот только глянув на младенца повнимательней, она поняла, что жить тому осталось недолго. Маленькое личико пылало жаром.

— Да за что же мне такое наказание? — в сердцах вопросила Аскила и принялась споро разматывать мокрые пелёнки, дивясь их гладкости и белизне. Первым делом нужно было завернуть ребёнка в сухое, а уж после думать, что делать дальше.

Впрочем, выбор был невелик. Придётся идти на поклон к Ватауру. Без его чудодейственных зелий тут никак не обойтись.

Высокого седовласого Ватаура в деревне побаивались, но уважали. Его бледно-голубые глаза смотрели на людей с холодным безразличием. И тем не менее, Ватаур никогда не отказывал в помощи тому, кто в ней действительно нуждался. Но мог и палкой со двора погнать, если приходили с какой безделицей. Был он из пришлых, а потому о его прошлом никто ничего поведать не мог. Кто он такой, откуда явился и почему решил поселиться в глухой северной деревушке, про то судачили многое. Только правды в тех словах не было ни капли.

Ватаур жил бобылём, промышлял пушнину, да ещё в травах знал толк. Деревенские как про то проведали, так и потянулись к нему с разными хворями. Вот тогда он и показал соседям свой крутой нрав, пройдясь увесистой палкой по спинам тех, кто решил потешить своё любопытство, прикрываясь мнимыми болезнями.

Аскила выглянула во двор. Как она и думала, мальчишки топтались неподалёку. Улас давно бы убежал, но Тимат вырос на редкость серьёзным и ответственным парнем. Всего-то пятнадцать годков ему, а поумнее иного взрослого будет.

Такого бы мужа её Илати, да только не станет сын старосты родниться с голытьбой.

Настроение у Аскилы испортилось окончательно. Старшая дочь уже встретила двенадцатую весну, а жениха на примете как не было, так и нет. Будто мало у них с Валхом своих детей, так боги ещё и приёмыша послали.

Тут женщина опомнилась и осенила себя святым знаком. Не стоит гневить богов. Следует с благодарностью и смирением принимать все их дары. Всяк знает, что свыше ничего не даётся просто так. Всё имеет свой смысл.

— Беги-ка ты Тимат к Ватауру. Скажи, нужно зелье от горячки. Да поторопись, младенчик вот-вот преставится.

Тимат сорвался с места так быстро, будто его собаки за пятки кусали. А Аскила снова тяжело вздохнула. Всем хороша её Илати: и умница, и красавица, и хозяюшка, каких поискать. Только никому она не нужна без приданного. А где его взять, когда кормилец семьи стал слаб и немощен телом? Славным охотником был её Валх, да вот нарвался в прошлую зиму на медведя и лишился руки. Как сам живой остался, только боги и ведают. Но с тех пор трудно им приходится. Пока сыновья подрастут, да заменят отца, много воды утечёт.

Мысли Аскилы были безрадостными, но это не мешало ей суетиться по дому.

Вернулась Илати, принесла воды из колодца. Опять набрала полные вёдра, ослушница.

Аскила укоризненно посмотрела на дочь, не поленилась, повторила не единожды сказанные слова:

— Угробишь здоровье смолоду, никто тебя больную замуж не возьмёт.

Илати виновато улыбнулась. Хотела то, как лучше.

А тут и Тимат на пороге появился. Ох и быстро же он обернулся.

— Вот, тётка Аскила, то зелье, что ты просила, — сказал он, протягивая ей мутный пузырёк, запечатанный деревянной пробкой. — Ватаур велел давать его младенчику по капле вместе с молоком. Об оплате не беспокойся. Я встретил отца по дороге. Он сказал, что приёмыша, если выживет, всем миром поднимать будем.

Слова Тимата не успокоили Аскилу, лишь вызвали глухое раздражение. Любит староста перед людьми покрасоваться, а как до дела дойдёт, так у него память напрочь отшибает. Когда с Валхом случилось несчастье, он тоже обещался помочь, да по сию пору так и не собрался.

Парень верно расценил её молчание, потому и нахмурился.

— Мне то ты можешь поверить, я своё слово держать умею, — произнёс он с горячностью.

Аскила знала, что это были не пустые обещания. Только много ли толку от безусого юнца?

Всё, что у него имеется, принадлежит отцу, а тот уж больно прижимист, всё под себя гребёт, оглоед.

— Если ребёнок выживет, буду приносить в ваш дом четвёртую часть добычи, — обозначил свои намерения Тимат и вышел за дверь.

За спиной Аскилы послышался вздох. А она и позабыла, что Илати всё это время находилась здесь же.

— Вот что дочка, — сказала она решительно. — Хватит тебе простые рубахи носить. Открывай сундук, посмотрим, какое из моих платьев тебе сгодится.

Илати бросилась в спальню родителей, а Аскила повернулась к приёмышу, которого дочь, кажется, даже не заметила, и капнула в маленький ротик одну каплю тягучего зелья, а после попыталась накормить малышку своим молоком. Грудь младенец не брал. Тогда Аскила сцедила немного молока в глиняную кружку и, смочив чистую тряпицу, принялась выжимать его по капле в приоткрытый рот ребёнка. Наконец, уверившись в том, что сделала всё, как надо, женщина просветлела лицом.

— Если выживешь, — шепнула она, склонившись к ребёнку, — я дам тебе имя.

Глаза малышки вдруг распахнулись, и Аскила едва не утонула в их бездонной синеве, не холодной и бездушной, как у Ватаура, а насыщенно-синей, как летнее небо. В деревне то у них все были черноволосые, да кареглазые, а тут вдруг такая диковинная красота невесть откуда взялась. Может и впрямь то боги её семью одарили?

Глава 2

Пять лет спустя.

Предательски скрипнула рассохшаяся половица, извещая о возвращении старшей дочери. Опять, негодница, явилась под утро. Всё никак не намилуется с Тиматом. Был бы кто другой, Аскила забила бы тревогу, но этому парню она доверяла. Сказал, что женится на Илати, значит, так тому и быть. Свадьбу, как водится, сыграют после сбора урожая. Соседские мужики помогут молодым поставить дом. Так уж у них в деревне заведено, что большие дела делают все вместе.