Страница 74 из 186
- Ну, хорошо, - сказал я, - давайте играть дальше. Как я должен вас ущипнуть?
- Я лишаю вас этого удовольствия, - строго сказала Соледад. - Вы сказали, что я свободна, и теперь я ушла.
- Вы еще не ушли, - возразил я, - предположим, что я вернул вас от двери.
- Хорошо, - прищуривая один глаз, будто что-то прикидывая в уме, согласилась Соледад. - Итак, я иду к двери...
Она повернулась и зацокала каблучками к двери.
- Постойте, Соледад, - сказал я, - вернитесь-ка на минутку.
- Слушаю вас, сэр? - "горничная" подошла к кровати.
- Принесите мне, пожалуйста, утренние газеты! Через пятнадцать минут я вас жду, - когда Соледад повернулась, я отвесил ей легонький шлепочек по мягкому заду.
- О, сэр! - хихикнула Соледад. - Я и так буду торопиться!
Тем не менее она торопливо вышла в коридор. Я тут же принялся за завтрак и, поскольку был вполне голоден, съел его очень быстро. Через четырнадцать минут завтрак был съеден, а еще через тридцать секунд явилась Соледад с газетами.
- Ваши газеты, сэр: "Нью-Йорк таймс", "Вашингтон пост", "Крисчен сайенс монитор".
Я развернул газету и удивился: "Нью-Йорк таймс" и обе остальные были от сегодняшнего числа...
- Послушайте, Соледад, - спросил я с удивлением. - Это же сегодняшние газеты?
- Завтрашние еще не поступали, сэр, - совершенно серьезно ответила она.
- В том-то и дело, что я не знаю, откуда вы берете "Нью-Йорк тайме" здесь, на этом островке?
- Они получены по телефаксу, сэр, - по-прежнему играя, ответила Соледад, у Мэри и Синди есть телефакс, который через спутник может принять любую газету.
- О'кей, - сказал я, - но что дальше делают миллионеры с горничными - я ей-Богу не знаю! По-моему, если я достаточно старый миллионер, то свежие новости должны меня интересовать намного больше, чем молоденькие горничные.
- Хм... - задумалась Соледад. - А кто вам сказал, что вы старый миллионер?
- Вы сами.
- Действительно... - вспомнила она. - Ну, а если вы не очень старый? Скажем так, лет пятидесяти?
- Все равно, - вздохнул я, - я еще не знаю, доживу ли до обеда, а как поведу себя в пятьдесят лет, мне трудно представить.
- Если вы будете кривляться и валять дурака, то не доживете даже до ланча, - пригрозила Соледад, - неужели вам непонятны мои желания?
- Ваши желания и ваши намерения, - проворчал я, - могут быть самыми непредсказуемыми. Вот я съел ваш завтрак, а сам думаю: не подмешала ли мне мисс Соледад какой-нибудь медленно действующей дряни, от которой я буду загибаться в течение трех суток, визжать от болей, блевать и истекать дерьмом? Или наоборот, вы устроите мне колоссальный запор, а потом явитесь в халате медсестры и будете ставить мне клизму. А может быть, вам захочется лечить меня инъекциями и вы будете всаживать мне в зад уколы - от вас можно ждать всего!
- А у вас богатая фантазия, мистер Родригес! - усмехнулась Соледад. - Это поднимает вас в моих глазах. Вы говорите о непредсказуемости, как о чем-то дурном, но ведь именно в ней-то и заключается вся прелесть! Конечно, проще всего было прийти сюда в купальнике, сделать несколько стриптизных па, снять верхнюю часть, потом, извиваясь, выскользнуть из нижней, еще чуть-чуть повертеть задом и после этого сесть на вас верхом... Но это так пресно, так пошло и самое главное - скучно. Секс должен быть театрален, в нем должна быть какая-то экзотика, игра, немного гротеска и баловства, немного страха, пародии, иронии - именно тогда это не просто случка самца и самки, а наслаждение для интеллектуала.
- Особенно для меня, - сказал я, хмыкнув, - никогда не относил себя к интеллектуалам.
- И тем не менее, - настойчиво заявила Соледад, - хотя вы, как и я, строго говоря, не можете считаться интеллектуалом, ощущать им себя хотя бы чуть-чуть очень приятно. Воображать, фантазировать, перевоплощаться, обретать иной облик - разве это не удовольствие?
- В вас погибает актриса, - сказал я вполне серьезно, - вам надо бросать ваш бизнес и ехать в Голливуд.
- Шлюх там и без меня достаточно, - безжалостно отмахнулась Соледад, - но самое главное - они играют за деньги, а я - просто так, ради удовольствия. Это ведь просто понять, не так ли?
- Вообще-то, да, - ответил я, - но если, получая удовольствие, еще и деньги получать - это, по-моему, совсем хорошо.
- Нет, - мотнула головой Соледад, - работа, за которую тебе платят, не может быть удовольствием. В этом случае над тобой всегда висит принуждение: не сделаешь - не заплатят. Это все равно, что плетка надсмотрщика на плантации. А вот если той же самой плеткой тебя секут по твоему желанию - это больно, но приятно.
- А я думал, вы - садистка, - сказал я недоверчиво.
- Садомазохизм - единый комплекс...
- И где вы только всего нахватались? - спросил я. - Ощущение, что вы по крайней мере "пи-эйч-ди".
- Это просто жизненный опыт плюс чтение на досуге.
Она сидела на моей кровати, всего на расстоянии вытянутой руки, но мне было страшно дотронуться до нее. И не протянуть к ней руку было страшно тоже. Это противостояние внутри длилось очень долго, пока ее язык продолжал ошарашивать меня парадоксами и философствованиями. Наконец она грустно сказала:
- Вы соблазнили меня на болтовню и отвлекли от того, зачем я пришла сюда. Это вам дорого обойдется!
Мне стало страшно, я очень хотел дожить хотя бы до ланча. Я схватил чашку из-под кофе и с силой хватил ее об пол так, что осколки брызнули в стороны.
- Какая вы неловкая, Соледад! - взревел я голосом пятидесятилетнего миллионера. - Немедленно соберите осколки!
Соледад с интересом поглядела на меня, на лице ее натуральный испуг быстро сменился притворным, и она залепетала:
- Простите, сэр, я такая дура, сэр, я сейчас же все уберу, сэр!
После этого она нагнулась и принялась собирать в ладошку маленькие осколочки тонкого фарфора. При этом задний край юбки чуть вздернулся, попка элегантно обозначилась под плиссировкой, к тому же из-под юбки стали видны розовые шелковые панталоны...
Все страхи и сомнения провалились, я выпрыгнул из-под простыни и, подскочив к соблазнительно нагнувшейся Соледад, обеими руками забрался под юбку...
- О, сэр, - пробормотала она, - эта работа не оговорена в контракте... Не кажется ли вам, что вы слишком многого хотите от бедной девушки?