Страница 72 из 186
- Марселочка, деточка моя, - всплеснула руками Соледад, - как ты выросла! Сколько же мы с тобой не виделись?
- Не помню, - ответила Марсела без излишнего восторга, - кажется, год, не больше. Тебе сделать такой же комплимент?
- Да, я забыла, что ты уже вышла из возраста, когда женщина взрослеет... невозмутимо отпарировала Соледад. - Но - скажу тебе по секрету! - стариться мы начнем еще очень не скоро. Я очень рада тебя видеть, ей-Богу. Ты помнишь, как мы вдвоем ублажали дель Браво? О, Хорхе, какой он выдумщик!
- Распутник он, - проворчала Марсела, смущенно отворачиваясь от меня, - на том свете его за это поджарят черти.
- Магдалина грешила крепче нашего и ничего - вошла в Царствие Небесное, несколько небрежно обмахнув себя ладошкой, что изображало крестное знамение, произнесла Соледад. - А ты тогда была такая наивненькая, такая деточка - у меня прямо слезы наворачивались! Помнишь, ты спросила Хорхе, как он намерен одновременно иметь нас двоих? Ха-ха-ха! А он ответил: "У меня же две руки, крошка!" Правда, было весело?!
Марсела, видимо, ничего веселого не находила. Впрочем, возможно, в то время, как они забавляли Хорхе дель Браво, ей это тоже казалось веселым, а вот то, что Соледад вспоминала об этом веселье в моем присутствии, ее не порадовало. Девиц она не стеснялась, так как все фразы Соледад выпалила по-испански.
- Не бойся ты, пузанчик! - Соледад игриво глянула в глаза Марселе. - Чего ты стесняешься? Все же знают, что мы с тобой дипломированные шлюхи, шлюхи высшего ранга, для самых высоких чинов. Я думаю, что Анхель ничуть не ревнует к дель Браво, верно, малыш?
- Это была капиталистическая эксплуатация, - сказал я, в очередной раз укрывшись за "железным занавесом" марксизма, - проклятый эксплуататор дель Браво - буржуй, пусть он стесняется! А ты, Марсела, эксплуатируемый элемент...
Дальше я уже позабыл, но мне помогла Соледад.
- Вот, видишь, Марсельчик, мы с тобой - эксплуатируемые элементы. Потаскун дель Браво присваивал себе нашу прибавочную стоимость и не платил за амортизацию наших инструментов, а еще и являлся их собственником.
- Все это болтовня, - проворчала Марсела, - ты ведь здесь не для того, чтобы заниматься воспоминаниями. Ради этого не приводят с собой целую банду.
- Ну, одно другому не мешает! - вновь ослепила всех улыбкой Соледад. Конечно, я здесь в первую очередь по делу, но раз уж ты здесь, почему бы не вспомнить то, что нас объединяло?
- Это ты про Хорхе? - осклабилась Марсела. - То, что мы одновременно лежали с ним в постели, и он одной рукой чесал тебя, а другой - меня?
- Конечно, - повела плечиками Соледад, - я уж не говорю о том, как приятно было смотреть на то, как его задница качалась у тебя между ног. Я так загоралась от этого зрелища, что, когда он добирался до меня, была уже наполовину готова... А тебе нравилось смотреть на то, как он меня имеет? Признайся, малышка, ведь это было так! А как мы играли на дудочке, ты помнишь? Восторг!
- Фу... - скорчила гримасу Марсела. - Я же ем мороженое. Не порти мне аппетит. Иначе я тоже начну вспоминать кое-что.
- Так это же будет прекрасно! А ты взгляни на Анхеля, который смотрит на меня глазами бычка, он наверняка не прочь послушать еще, верно?
- Особенно про то, как дель Браво приговаривал тебя к посажению на кол... - хмыкнула Марсела.
- Послушайте, - вмешалась Мэри, - что вы там лопочете? Мы с Синди сидим, как дуры, и ничего из вашей болтовни не понимаем.
- Мы с Марселой вспоминаем одного общего знакомого, - пояснила Соледад, вы, конечно, слышали о Хорхе дель Браво? Так вот, мы обе безумно рады нашей встрече. Знаете, я просто счастлива, что попала в такую компанию. До рассвета еще порядочно и можно устроить сказочную ночь... Энджел, разумеется, вне игры - он вот-вот заснет. Хотя именно он мне сейчас пригодился бы, ибо вы все уже испытали его в деле, я не ошибаюсь?
- Вы же только что сказали, что я смотрю на вас глазами бычка? Или по-английски вы предпочитаете говорить другое?
- Ну... - прищурилась Соледад. - В глазах у вас, возможно, и есть что-то бычье, а вот в плавках я этого разглядеть не могу. Мы уже полчаса говорим на такие темы, что у любого нормального мужчины все уже было бы заметно. А вы увы. Наверно, перетрудились, таская золото. Я сегодня видела, как вы с Марселой переносили слитки. Отличная оптика!
- Вы смотрели со скал, окружающих лагуну? - спросил я.
- Конечно, - кивнула Соледад, - вы нас так напугали, когда к вам подошел гран-кальмарский сторожевик... "Ну, - думалось, - все труды прахом! Ни за что утопили шведов, пропустили их через весьма серьезные процедуры, а какие-то проказники обнаружили золотишко буквально под нашим носом, да еще и умудрились его профукать!" И только тогда, когда сторожевик ушел, я успокоилась...
- Кстати, - спросил я довольно беззаботным тоном, - а что вы сделали со шведами?
- О, это интересный вопрос, - хитренько прищурилась Соледад, - ручаюсь, что вам хочется знать, не повторю ли я этого с вами? Могу сразу сказать - нет. Я очень редко повторяюсь, а садизм - это искусство, требующее не меньшей импровизации, чем нормальный секс. Но если вас очень интересует, как я обошлась со шведами, то я вам покажу одну кассету. Я ее прихватила специально для вас!
Соледад звонко, будто кастаньетой, щелкнула пальцами, и одна из черных фигур, стоявших у дверей салона, приблизилась к столу.
- Заряди вчерашнюю съемку и включи видеомагнитофон.
Чудовище только кивнуло и, вытащив видеокассету из нагрудного кармана, втолкнуло ее в приемник видеомагнитофона.
Засветился экран, и мы увидела раздетого догола светловолосого мужчину, привязанного за руки и за ноги к двум стульям, на которых восседали два черных охранника. Соледад, одетая в какой-то карнавальный костюм с блестками, с диадемой в волосах, водила по спине мужчины тоненькой кисточкой и, похоже, что-то рисовала. Несчастный выл, дергался, но на это Соледад только мило улыбалась.
- Это я на нем рисую цветочки, - пояснила Соледад, - концентрированной серной кислотой... Вот, посмотрите, не правда ли, симпатичный орнамент?
Плечи, лопатки, бока, ягодицы бедняги были проедены кислотой в тех местах, где прошлась кисть, и эти узоры были действительно похожи на тюльпаны, гвоздики, ромашки, розы и еще какие-то цветочки, названий которых я не помнил.