Страница 160 из 186
Стало страшно. Я начал представлять себе, как отошедшие от перепуга граждане-пассажиры, приглядевшись к тому, что "афганцы" не встают, понемногу начнут беспокоиться, вызовут милицию, и выяснится, что те, кто этих "афганцев" уложил, выскочили на такой-то остановке. Скажут, что нас было трое, поди, сумеют и описания дать. Мой комбез - примета хорошая, кроме того, я наверняка лучше всех запомнился, потому что единственный из семерых не падал.
- Электричка идет! - прислушался Игорь. - Давай бегом!
Мы побежали. Успели запрыгнуть в вагон, но на сей раз решили постоять в тамбуре, чтоб не пугать народ своими рожами. На сей раз доехали без приключений.
На платформе стояла группа пацанов.
- О, Игоряша! - завопил кто-то. - Здорово! Игорь помрачнел. Ему не шибко хотелось светиться синяками в кругу друзей.
- Где это вы так? - ухмыльнулся какой-то конопатый допризывник. - "Принял столб за девушку, хотел поцеловать, ой, как не хотелось мне морду разбивать..."
- Не везет сегодня солдатам, - заметил другой, - перед вами поезд приходил, четверо "афганов" с фингалами приехали.
- Один высокий, один со шрамом? - быстро спросил я.
- Точно, один здоровый. И со шрамом был, только у них у всех на мордах накорябано.
- Они к нам подходили, - пояснял какой-то патлатый, - спрашивали, где Санька Терентьев жил...
- Погоди, - удивился Игорь, - он чего, переехал, что ли?
- А ты чего, не знаешь? Привезли его с Афгана... В цинковом гробу.
Игорь опустил голову, видно было, что ему это совсем крылья подрезало.
- Ну, дела... - вздохнул он. - Он же со мной с одного призыва. Мы даже в одну учебку попасть могли. А потом - поменяли... Вот, блин, жизнь!
- Он, короче, под самый дембель погиб, - сказал конопатый, - им уже надо было в самолет садиться, а тут приходят и говорят: "Наш взвод в ущелье зажали, надо выручать". Ну, вот они и пошли напоследок... Говорят, что Санька там вообще всех спас, только его убили. Это мужики рассказывали, что его привозили.
- Эти? - перебил я. - Которые с фингалами?
- Нет, другие. Эти тогда не приезжали. Они вроде бы хотели матери Санькиной чего-то передать или отцу.
- Нехорошо получилось, - пробурчал Игорь, - выходит, они Санькины друзья, а мы их побили...
- Так это вы их? - удивленно спросил конопатый. - Втроем?
- Да вон, Колька один их всех уделал. Они б нас с Юркой затоптали, если б не он.
- Ты купаться не пойдешь? - спросил патлатый.
- К вечеру, может быть. Сейчас надо хоть домой показаться. Ладно, мы пошли!
Поручкавшись с земляками Игоря, мы двинулись по обочине асфальтированной улицы мимо домов, заборов, калиток... На улице почти никого не было. Те, кто работал, вкалывали, а те, кому работать было не нужно, сидели, должно быть, на речке. Я тоже предпочел бы искупаться, нежели наносить официальный визит, к тому же с распухшим ухом. Кроме того, известие о том, что "афганцы" тоже в этом благословенном месте пасутся, меня вовсе не радовало. Очень не хотелось нового мордобоя, тем более что на сей раз мои хозяева могли и не вмешаться, не передать мне свою таинственную силу... А вот у "афганцев" желание распечатать мне морду могло возникнуть.
Наконец, мы свернули в калитку небольшого, скорее дачного, чем сельского дома, обсаженного кустами смородины и крыжовником, с небольшим яблоневым садом, в междурядьях которого уже вовсю зеленела картофельная ботва с цветочками.
Чебаковы
Нас почти сразу заметили. Во-первых, здоровенная псина, сидевшая на цепи у самого входа в дом. Она обгавкала нас, едва мы отворили калитку и двинулись мимо крыжовника по кирпичной дорожке.
- Джек! - весело крикнул Игорь, и псина завиляла хвостом. Почти в этот же момент на крыльце появился сперва голый по пояс мужик, а затем полная, загорелая тетка в ситцевом халате и шлепанцах.
- Игорек! - завизжала тетка. - Слава Богу! Родичи - как я понял, тетка была мамой, а мужик - папой Игоря - подскочили к нему и стали лобызать. Мне было немного завидно. Я не знал на всей земле ни одного человека, который бы так обрадовался моему возвращению. В детдоме, наверно, просто поулыбались бы, поспрашивали, но на шею виснуть никто бы не стал.
- Ой, батюшки! - вскрикнула мамаша, наконец-то разглядев, что у Игоря ссадина и фингал. - Да ты весь избит! Кто тебя?!
- Долго объяснять... - отвернулся Игорь. - Подрались по дороге.
- Это фигня, - сказал благодушно его папан, - синяки мужчину украшают. Вам вломили или вы вломили?
- Да мы, мы... Вот, пап, знакомься, это Коля. А это Юра.
- Вместе служили? - поинтересовался папаша.
- Вместе ехали.
- Ехали, ехали и - подрались?! - проворчала мать. - Ой, дураки! Ой, дураки! Ведь и убить бы могли... Здоровые такие, силу деть некуда...
- Ладно тебе стонать, - отмахнулся отец, - чего не бывает, верно? Значит, я - Иван Михалыч Чебаков, а это жена моя - Валентина Паллна. Будем знакомы!
- Николай, - я осторожно пожал Чебакову заскорузлую от мозолей лапу. Лосенок тоже скромненько поручкался.
- Ладно, чего стоять, - распорядился Иван Михалыч, - давай, Валентина, накрывай. И зови Зинку с Ленкой, одна не корячься.
- Давайте поможем! - деловито предложил Лосенок. - Чего надо делать?
- Сиди! - строго заметил Чебаков. - Три бабы в доме, не справятся, что ли? А мы тут посидим на скамеечке, покурим. Чемоданы только в комнату занесите. Игорь покажет, куда...
Когда мы вернулись, Чебаков-старший повел нас в тенистый угол сада, где на врытых в землю обрубках бревен были устроены скамейки и столик. За таким хорошо стучать в домино или пить пиво.
У забора, в недрах малинового куста, Чебаков разыскал ведро с водой, где обнаружилось четыре бутылки "Жигулевского".
- Глаз - алмаз! - похвалился он. - Как знал - четыре положил. - После этого Михалыч сходил к сараю, где у него на веревках сушились подлещики и плотвички. Взяв каждому по паре штук, Чебаков зацепил рубчатую пробку на край стола, прихлопнул ладонью и так открыл бутылку.
- Нормально, - похвалил он, хлебнув из горлышка. - Не остыло. Ну, давайте? рассказывайте. Как там, в армии было, не туго?
Игорь начал рассказывать, мы с Лосенком помалкивали, посасывая пиво. Наверно, и я бы тоже рассказывал, если бы у меня были родители. И если б сам я был нормальным, обычным дембелем. Даже привирал бы, например, для понта, как это делал Игорь. Конечно, и мне бы хотелось показаться покруче, половчее, чтобы отец не знал о том, что и мне иногда доводилось тосковать под славными алыми знаменами...