Добавить в цитаты Настройки чтения

Страница 16 из 24

ГЛАЗ-КАК ШИЛО

Начавшаяся эвакуация японцев поставила белогвардейцев в затруднительное положение. Бывший казачий есаул Семёнов, посланный в Забайкалье ещё Керенским, не хотел уходить из Читы, в которой хозяйничал с 1918 года. Делались попытки укрепить читинскую "пробку", состоявшую из 20 тысяч солдат, 50 орудий, 11 бронепоездов и 4 самолётов. Для того времени это была значительная сила. По ночам шла передвижка войск. С артиллерийского склада за колокольней увозили на передовую снаряды. По улицам скакали вестовые и курьеры. Платайс воспользовался этой суетливой растерянностью и очень быстро завершил то, что начал до появления Бедрякова, - создал подпольную группу из железнодорожников. Секретная информация потекла к нему широкой рекой. Он составлял короткие донесения, засовывал бумажную трубку в дно свечи, передавал её Трясогузке, а тот - Лапотнику, с которым Платайс из осторожности больше не встречался. Этим же путём пришло к партизанам сообщение об эшелоне с ранеными красноармейцами, которых по распоряжению Свиридова везли на станцию Ага. Даже Платайс не догадывался, в чём смысл этого приказа. Железная дорога в те дни была перегружена, и эшелон с ранеными подолгу стоял на станциях и полустанках. На каждой стоянке медицинские сестры, попавшие в плен вместе с красноармейцами, хоронили умерших. Штаб партизанского отряда принял решение - спасти раненых красноармейцев. Армия Трясогузки тоже не бездействовала. Командир всё свободное от церковных дел время проводил на колокольне. Иногда он брал у Цыгана бинокль и изучал подходы к складу, тропинки, по которым ходили часовые, порядок и время смены караулов. Мика воевал с Хрящом. Это была очень трудная война, требовавшая выдержки, смекалки, военной хитрости. Царьку понравилось каждый день брать по десятке за еду, которую приносили беспризорники. Мика не жалел денег, полученных от отца. Нечего жалеть бумажки! Как только в Читу придут красные, эти десятки и сотни превратятся в ничто. И Мика, не скупясь, покупал еду, а Конопатый делил её на всех, никого не обижая. Полное равенство! Но не совсем. Во-первых, сам Хрящ получал и еду и деньги. Во-вторых, произошла обезличка. Никого не наказывали, не лишали обеда. Многие беспризорники воспользовались этим. Они съедали то, что удавалось раздобыть в городе, приходили с пустыми руками, но порцию свою требовали. А эти порции становились всё меньше и меньше. Больше всего Мика переживал из-за того, что не выполнил наказ отца. Платайс дал деньги, чтобы сын мог жить без воровства и попрошайничества. Мика не воровал и не выпрашивал, но ел-то он всё-таки ворованное! Однажды утром Мика проснулся вместе со всеми. Лежал, смотрел, как беспризорники собираются "на работу", и думал, что бы такое сделать, чтобы покончить с воровством. И придумал. Даже удивился, почему раньше не сообразил, как можно распорядиться деньгами. - Всё, ребята! - крикнул он, вскакивая. - Больше этого не будет! Можете никуда не ходить!.. Я предлагаю назначить Малявку начпродом, как в армии! - Это что такое? - спросил Конопатый. - Это - начальник по продовольствию. Я буду ему каждый день выдавать по десятке, а он будет покупать еду и приносить сюда. Покупать! - повторил Мика. - Помощников к нему прикрепим... Все по привычке посмотрели на Хряща. Что-то скажет он? Мика приготовился к трудному и долгому спору. Но царёк уже давно смекнул, что с приходом этого оборвыша, начинённого десятками, его собственная власть поколебалась. Да и предложение было такое, что не могло не понравиться беспризорникам. Спорить опасно. И Хрящ сказал: - Как в армии?.. Ладно! - он надел цилиндр и важно произнёс: - Утверждаю Малявку начальником по жратве! А тебя, - Хрящ взял Мику за рукав и подтянул к себе, - назначаю начальником по деньгам... Гони десятку на сегодня! - Почему тебе? - возмутился Мика. - Как в армии!- усмехнулся царёк. - Малявка - начальник над едой, ты начальник над деньгами, а я - над всеми начальник! Гони десятку! Чувствуя, что победа близка, Хрящ нанёс Мике ещё один удар. Он быстро оглядел стоявших вокруг беспризорников и спросил у них: - Правильно? И те опять по привычке закричали: - Правильно! - Гони! - Хрящ протянул руку, и Мика вложил в неё десять рублей. Царёк подозвал к себе Малявку. - Держи! Даю при всех... Принесёшь сдачу - трёшку! И карт ещё купи, а то теперь делать нечего. Турнир устроим! Но работа для беспризорников нашлась, и придумал её Цыган. В ту ночь ему снова повезло. Он опять дежурил на чердаке с биноклем и хотя не полностью и не до конца, но сумел прочитать текст одной телеграммы. Кто-то приказывал незамедлительно, на следующий же день, отправить вечерним поездом из Читы офицера связи с документами. Что за документы и куда их надо везти, Цыган не понял. Но для него это было не так уж и важно. Главное он знал. Офицер связи не повезёт пустые бумажки. Поедет он завтра. Поезд назван в телеграмме вечерним. Значит, это не воинский состав из тех, что отходят и прибывают без расписания. Это пассажирский поезд, который отправляется ежедневно в девять часов вечера. Утром Цыган заготовил дров и воды и решил сбегать к беспризорникам. Но к Хрящу надо приходить с подарками. Цыган пошёл на кухню и принялся чистить медные кастрюли. Он точно рассчитал время. Как раз к этому часу поспевали супы, каши, котлеты, гуляши. Повар с подручными уходил завтракать. Оставшись один на кухне, Цыган схватил длинную вилку-трезубец и вытащил из котла большой кусок жирного мяса. Завернув его в бумагу, а сверху в тряпицу, он улыбнулся - вспомнил Малявку и его ошпаренные руки. - Ах та-ак! - послышалось от двери. - Воруешь? Прислонившись к наличнику, подбоченясь, в дверях стояла Варя и с торжествующим злорадством смотрела на Цыгана. - Продашь? - угрюмо спросил он. - Захочу - продам, захочу - куплю! - девчонка протянула руку и приказала: - Целуй, черномазый, тогда прощу! Уж лучше бы она ударила его! Цыган не знал, как поступить. Но не пропадать же всему делу из-за этой толстой противной девчонки! Он зажмурился, чтобы не видеть пухлые, точно ниткой перетянутые пальцы, и чмокнул в мягкую, пахнущую яичным кремом ладонь. - Ещё! Он и ещё раз чмокнул. Варя победно захохотала и убежала. Цыган сплюнул, вытер губы рукавом, взял мясо и незаметно выбрался из трактира. Он не ожидал, что застанет на месте всех беспризорников. - Забастовка у вас или отгул? - спросил он у Хряща. - Коммуния наступила! - ответил царёк и подмигнул Мике. - Так я говорю? - Эх ты! - укоризненно произнёс Мика. - Над этим не шутят! - Чего мне шутить? Сам выдумал! - Хрящ переглянулся с телохранителями. Только вот беда - вернётся ли наш начпрод? Цыгану было некогда разбираться в этих разногласиях. - Получай! Дело будет! - сказал он, сунул царьку мясо и вывел Мику из подвала. Узнав про курьера и документы, Мика предложил обо всём сообщить отцу. Цыгана это не устраивало. И он был прав. Где искать Платайса и вообще найдёшь ли его до вечера? А курьер уедет и документы увезёт. Вызвали на совет Хряща и Конопатого. Мика хоть и не любил царька, и спорил с ним чуть ли не каждый день, но понимал, что без его помощи в таком деле не обойтись. Ещё знал Мика, что Хрящу и другим беспризорникам эту тайну можно доверить. Только про отца нельзя сказать ни слова. Всё получилось так, как предполагал Мика. Хрящ не стал расспрашивать, что это за документы и кому они потребовались. Он уже привык к мысли, что Цыган, Трясогузка, а теперь и Мика - какие-то необычные люди, что-то они скрывают, кто-то за ними прячется и даёт им силу и власть. То они разыскивают таинственных пташек, то просят достать бинокль, а этот беспризорный богач сорит деньгами - кормит за свой счёт всю ораву мальчишек... Хрящ подошёл к вопросу по-деловому. Он спросил, как узнать офицера связи, который повезёт документы? Мальчишки ничего не могли сказать. Тогда Конопатый заявил: - Я узнаю. - Как? - Глаз - как шило! - ответил Конопатый, не вдаваясь в подробности. - А где он прячет документы? - спросил Хрящ. Мика и Цыган не знали. - Я узнаю! - уверенно заявил Конопатый. - Как? - Глаз - как шило! - ответил Конопатый. На этом допрос и закончился. Цыган убежал в трактир, а Хрящ вернулся в подвал и сел в кресло обдумывать операцию. Но ему помешали: пришёл Малявка с двумя помощниками. Блаженно раскрыв рты, беспризорники смотрели, как из объёмистого мешка начпрод с серьёзным и важным видом вынимал одну за другой буханки хлеба, два полуфунтовых куска масла, связку сосисок, пучки лука и наконец кулёк с леденцами. - Дели! - сказал Малявка Конопатому и отдал Хрящу три рубля и две новых колоды карт. Царёк карты не взял. Приказал: - Спрячь! Сегодня турнира не будет... Эй, братва! - повысил Хрящ голос. Сегодня - тёпленькое дельце! Сам вас поведу! - Не дельце, а боевое задание! - поправил его Мика. - Тогда, может, ты и поведёшь? - огрызнулся царёк. - Не я начальник над всеми, а ты! - уклончиво ответил Мика. - Ну и помалкивай! - Бери, начальник! - первую порцию Конопатый подвинул к Хрящу, вторую подал Мике, а остальным скомандовал: - Забирайте! Мигом опустела доска. Обедали дружно и молча. Внешне всё оставалось прежним: и мрачные стены бывшей котельной, и царёк на плетёном троне, и обед всухомятку. Но что-то было уже другим. Оно вмешивалось в жизнь беспризорников и незаметно, но упорно поворачивало их куда-то в неизвестное... Хрящ давно не выходил за границы своего царства. Незачем было - всё, что нужно, приносили беспризорники. Но он не потерял те качества, которые необходимы маленьким бездомным бродягам. Цилиндр он снял и оставил на кресле - эта штука слишком приметная, а беспризорник должен быть серым, безликим. Тщательно отобрал он и мальчишек. Взял с собой не всех. Даже Мику оставил "дома". - Ты хоть и начальник над деньгами, а тютя! - сказал он. - Мешать будешь... Жди здесь. Получишь документы в собственные ручки! Это непонятное и какое-то унизительное слово - тютя - обидело Мику, но спорить он не стал: понимал, что в этой операции толку от него мало. Хрящ отобрал лучших карманников и самых быстроногих мальчишек. Отец Хряща служил когда-то ямщиком на перекладных. Царёк помнил его рассказы о почтовых станциях, на которых уставшие лошади заменялись свежими, и экипаж без задержки мчался дальше по бесконечному сибирскому тракту. И сейчас это помогло Хрящу расставить беспризорников. От развалин лесопилки до вокзала по самым тёмным дорожкам и переулкам протянулась цепочка мальчишек, которых царёк назвал по-отцовски перекладными. Эта цепочка оканчивалась под деревянной платформой, к которой обычно подавался вечерний поезд. Карманники вместе с Хрящом залегли у забора слева от вокзала. Тут были сложены дрова. Конопатый забрался на высокую поленницу и следил за привокзальной площадью. Все зависело от него. Нужно каким-то образом узнать офицера связи. Только тогда могли вступить в дело карманники, на которых Конопатый не очень надеялся. Он действительно был глазастый мальчишка, с цепкой памятью, с врождённым уменьем наблюдать и запоминать. Он не знал, видел ли когда-нибудь хотя бы одного курьера или офицера связи, но был уверен, что узнает его. Какой-то смутный образ возникал в его воображении, когда он думал о документах и о человеке, который повезёт их. Не случайно Конопатый ещё в подвале разыскал тряпку и завязал в неё увесистый булыжник. Этот с виду безобидный узелок и сейчас лежал рядом с ним на дровах. Было уже темно. Привокзальная площадь освещалась только окнами окружавших её домов, да горели три фонаря у входа в вокзал. Состав давно стоял у платформы. Подходили и подъезжали на извозчиках пассажиры. Гражданских мало. Всё шинели и шинели - офицерские, солдатские... Конопатого не мучили обычные в таком случае сомнения. Он не гадал: вот не этот ли офицер с чемоданом? Не тот ли с ярко блеснувшими погонами? Он смотрел и твердо знал: нет, не эти, тот еще не появлялся! Так же уверенно сказал он себе: "Вот он!", когда увидел подъехавших на извозчике офицера с портфелем и двух солдат с винтовками. Именно таким представлялся Конопатому военный курьер. Мальчишка понял: карманникам к нему не подступиться - солдаты с винтовками надёжно охраняют его. Объясняться с Хрящом было некогда. Конопатый спрыгнул с поленницы, сказал, чтобы царёк и карманники забрались под платформу и ловили портфель, а сам побежал к путям. До отхода поезда оставалось минут пятнадцать. Офицер с портфелем спокойно шёл к середине состава. Два солдата шагали чуть сзади, по бокам. У дверей вагона - обычная проверка. Офицер показал документы и левой рукой взялся за поручень. В тот момент, когда он перешагивал с платформы в тамбур, сверху упал какой-то узелок. "Глаз - как шило!" - похвалил себя Конопатый, увидев, что булыжник, завёрнутый в тряпицу, точно ударил по портфелю, вышиб его из руки и вместе с ним провалился в щель между вагоном и платформой. Офицер, выкатив глаза, взглянул на руку, в которой только что был портфель, и, наливаясь яростью, обернулся. Ему показалось, что кто-то выхватил портфель сзади. Оба солдата в растерянности и страхе смотрели куда-то вверх - в тёмное осеннее небо. Они тоже не понимали, что случилось. Но под коленками Конопатого предательски хрустнула железная крыша вагона. - Стой! - услышал он. - Держи-и-и... Громыхнул выстрел. Таиться больше не было смысла. Конопатый вскочил на ноги и побежал по крышам вагонов к паровозу. За ним по платформе бросилось сразу несколько солдат. Переполошился весь вокзал. Кто-то полез под платформу. С тендера перепрыгнул на первый вагон высокий молодой унтер-офицер и, растопырив руки, пошел навстречу Конопатому. А портфель с документами уже летел на перекладных к развалинам лесопилки. Вместе с портфелем мальчишки передавали друг другу тревожное известие: схватили Конопатого!