Ненавидеть или полюбить?

Глава 9

В зал суда мы вернулись в полной боевой готовности. В этот раз задавали вопросы мне и много. Первой начала Вероника.

- Скажите, Игнат Игоревич пришел в позднее время? Было уже темно?

- Да, - ответила робко я. Игнат Игоревич, если честно звучало не очень. Тем более, выглядел он молодо, ну максимум на двадцать восемь, то есть моложе меня на лет пять точно. Игнат - это максимум, как я бы к нему обратилась. Но еще лучше: "Эй ты, подойди сюда...", или "Слышишь ты...".

- Ваш муж сейчас в отъезде, за границей, с кем вы были дома?

- Одна с детьми, - все также робея, отвечала я.

- Значит, Ветлицкий Игнат Игоревич пришел поздно вечером, когда вы были одна с детьми?

- Совершенно верно.

- Вы испугались, когда его увидели?

- Конечно! Я видела его в первый раз. Дверь открыла Соня, потом прибегает ко мне в ванну и говорит, что пришел мужчина, который будет с нами жить. Я не просто испугалась, я была шокирована.

- То есть Игнат Игоревич сообщил, вашей дочери, что он будет с вами жить?

- Да. Точно так и было.

- Ребенок не испугался?

- Нет, с ней все нормально. Она просто до конца не поняла, что произошло.

- Скажите, у вас двое несовершеннолетних детей?

- Да. Мальчик – три с половиной года и дочь – четырнадцать лет.

-Вы работаете?

- Нет, я еще в декретном отпуске. Но хотелось бы пойти на работу.

- Спасибо! Вопросов больше не имею. - После этих слов Вероника села на свое место.

Сразу после того, как я поговорила с Вероникой, со своего места поднялся упитанный мужчина, который и был адвокатом моего нового знакомого.

- Скажите, Игнат Игоревич показывал вам какие-то бумаги?

- Да.

- Что это были за бумаги?

- Точно не помню.

- Что в них было написано?

- Не читала.

- Расскажите, как вам удалось Игната Игоревича выгнать из его же собственной квартиры?

- Мне удалось выкинуть его чемодан на лестничную площадку. После чего он вышел, и я закрыла за ним дверь,  - все внимательно смотрели на меня. Я чувствовала пронзающий взгляд каждого. Почему-то от вопросов слишком упитанного адвоката, мне стало совсем неловко. Но ничего не оставалось, пришлось отвечать. - Поймите, я не могла поступить по-другому. Я защищала детей. Я видела его в первый раз в своей жизни.

- Он же показывал вам свои документы?

- Я..., я такие документы сама могу на принтре напечатать!

- Но на них же стоит государственная печать?

- Протестую! Она усомнилась в подлинности документов.

- Протест отклонен, - продолжайте, ответил судья и снова раздался этот неприятный стук молотком.

- Я сомневалась, что они подлинные, так как я подумала, что он мошенник.

- А скажите, вы специально врезались в его машину, позавчера утром? А после чего требовали с моего клиента деньги?

- Я ничего не требовала..., я не специально! - вот урод! Что один, что другой. Обзывать прилюдно я его не стала, но про себя материла его, на чем свет стоит!

- Разве? У нас есть несколько свидетелей, которые утверждают обратное. Кроме этого, вы еще прилюдно оскорбили моего клиента.

- Протестую! - воскликнула Вероника! - Вопрос не имеет никакого отношения к делу.

- Протест отклонен! Продолжайте! - раздался двойной стук деревянного молотка и строгий голос судьи.

На самом деле я отвечала на автомате. На какой-то момент у меня все поплыло перед глазами. Я не хотела врать, мне это было не к чему. Вроде все разумные люди, а задают такие вопросы... Поставить бы на мое место, например этого лысого или судью, как бы они запели.

В суде мне пришлось пробыть с самого утра до самого вечера.

Когда начались прения, я уже слишком устала и ждала, когда все это закончиться.

По общепринятому правилу, как сказала мне Вероника, сначала свою речь должен произносить истец. А потом уже мне дадут слово.

Игнат встал со своего места, поправил свой превосходный пиджак и не торопливо произносил речь:

- Я просто хочу исполнить волю отца. А его волей было, чтобы я жил в этой квартире. Там остались мои вещи, остались наши совместные фото с отцом. Я скучаю за ним. Именно в этой квартире прошло мое детство, моя юность. Эта квартира – неотъемлемая часть моей жизни. Эта квартира – моих родителей. Я там вырос, родился и просто обязан там жить. Обязан, исполнить последнюю волю. У меня все ваша честь.

Вот это высказался! Вот это заливает. Я прям чуть не прослезилась. Его речь, кого хочешь, за душу возьмет. Знает, как можно подкатить. Вот сволочь! У меня, конечно, такой речи нет. Еще в кармане резко завибрировал телефон, в тот самый момент, когда судья обратилась ко мне: