Страница 95 из 113
А я судорожно соображаю, что бы такое придумать, чтобы сгладить углы, не хватало ещё разозлить его.
- Я ничего не считаю… Мне просто плохо стало, токсикоз…
- Ты меня, что совсем за идиота принимаешь? Токсикоз в начале беременности, а не в конце?!
- Токсикоз может быть хоть всю беременность, а на нервной почве не только он.
- Так ты не нервничай. Ничего плохого, лично я тебе не сделаю. Но глупостей делать не советую, могу недоглядеть, а сподручные мои… не особо обременены моралью… - ухмыльнувшись, взял за подбородок и провёл большим пальцем по нижней губе.
Боже помоги! Зачем я ему понадобилась?
- А ты и брюхатой красивая … Жаль не моими…
- Зачем я тебе?
- Мне не за чем… Понимаешь птичка, за всё в жизни нужно платить. Ты захотела хорошей жизни, вот и плати. Осталась бы со мною, сейчас была бы как у бога за пазухой, а не с брюхом больше чем ты сама, незнамо где и зачем.
- Я незнамо где и зачем по твоей вине! Что тебе нужно?
- Мне ничего… А вот моему шефу ты зачем-то понадобилась, даже не ты, а они. – и указал пальце на живот.
Дурнота, которая до этого лишь чуть притихла, снова накатила, как лавина в горах, ни удержать, ни придушить, никак не получится.
Поэтому единственное, что я успеваю сделать, перед тем как влететь в дверь санузла и вцепиться мёртвой хваткой в раковину умывальника, это оттолкнуть, ненавистного мне бритоголового амбала и от души хлопнуть дверью.
Тело колотит так, как будто я голая стою посреди леса в двадцатиградусный мороз, желудок отчаянно сопротивляется каждому спазму, конечно же, он попросту пустой. Кроме утреннего кофе ничего не успела поесть, и всё, что он может сейчас выдать - это горькая как полынь желчь.
Горло печёт от ожогов кисло-горькой жидкостью, слёзы льются градом, а в душе зреет первобытная звериная ненависть! Она выжигает внутри всё хорошее и разумное, оставляя лишь голые инстинкты, главный из которых защитить своих детей! Из последних сил сдерживаюсь, чтобы не взорваться и не сказать лишнего, старательно умываюсь холодной водой и тщательно полощу рот. Мне нужно время чтобы остыть, чтобы собрать остатки здравого рассудка и не наброситься на этого урода.
- Ну и чего взбеленилась, я же сказал, тебя не тронут…
Договорить Вадиму я не даю, хватаю за грудки и сквозь зубы с утробным рыком шиплю прямо в морду, подошедшего ко мне ублюдка.
- Только попробуйте тронуть детей, удушу голыми руками, глотку перегрызу, любому! Имей в виду я скорее подохну, чем позволю причинить им вред, а перед тем как испустить дух, прокляну, каждого, до десятого колена!
Смотрю прямо в тёмные глаза и запоздало соображаю, что сейчас я могу поплатиться за свой порыв. Внутренне корю себя: не удержалась, не выдержала, сорвалась… Закономерно, ожидаю увидеть в темной глубине раздражение и злость, но там их нет. Вижу лишь восхищение и мужской голод.
И честно говоря, я не знаю, что для меня сейчас хуже, потому что такая реакция не нормальна, и это пугает куда больше ожидаемого грубого ответа или даже удара. Не может адекватный человек, так реагировать на угрозы и проклятья.
Вадим расцепляет мои пальцы, отталкивает руки, не грубо, но настойчиво, поправляет чёрную рубашку и отступает на шаг.
- Знаешь птичка… - сцепляет в замок руки, словно в данный момент, сам себя боится.
- Я всё никак не мог понять, что же в тебе такого, что даже такой как Кожевников, верёвкой за тобой вьётся!? Ладно я, тут всё понятно! Какие бабы в моей жизни встречаются? Шалава за шалавой, и шалавой погоняет, а тут ты… - лицо мужчины искажает гримаса боли, он тут же проводит по нему тыльной стороной ладони, как будто пытается стереть непрошенную эмоцию, и продолжает.
- Но он!? Звезда футбола! Бабла - куры не клюют. Девок вокруг полно, выбирай - какую хочешь! Ан нет, он вцепился в тебя, не оторвать… Я только сейчас понял, почему ты… -Вадим внезапно прерывается на полу слове, мотает головой со стороны в сторону, словно что-то запрещает сам себе и сглатывает ком в горле.
А я молчу, просто не знаю, что можно сказать в ответ на такие откровения.
- Впрочем, это не важно. Запомни птичка, не советую тебе рыпаться при шефе, он прихлопнет тебя и не поморщится, не нарывайся. И ещё, насколько я понял, ваша судьба зависит от того, насколько понятливыми окажутся твой благоверный и его родственнички. Шефу что-то от них нужно и пока он этого не получит, ты наша гостья. Так, что веди себя тихо, целее будешь.
Сказав это, Вадим разворачивается и молча уходит, тихо прикрыв за собою дверь.
Итак, Сашка, что мы имеем? А имеем мы целый вагон проблем и отсутствие средств и возможностей для манёвра. Это плохо. Хорошо, что вреда тебе и деткам, ради удовольствия или по причине больных наклонностей, никто не собирается причинять. Это, если верить словам Вадима.
Я говорю «если», потому что глупо доверять человеку, который похитил тебя и что-то там рассказывает о каком то шефе. Может он есть, а может и, нет. Впрочем, я полагаю, что все же есть. Иначе, зачем было меня похищать? Ради выкупа? Допустим, но Вадим не из той весовой категории, что Тимофей и его друзья, не говоря уже об отце Кожевникова и его окружения.
Значит шеф у Вадима, сто процентов, власть имущий человек, для которого семья моего мужа не угроза. Это плохо, я бы сказала очень плохо. Не известно, что ему нужно взамен нас. А учитывая нынешнюю должность и влияние в деловых и политических кругах Виктора Керолла, это может быть что угодно, начиная от лоббирования бизнес интересов и заканчивая продвижением нужного законопроекта в Думе. Зная Виктора, он сделает всё возможное для своей семьи, но вместе с тем постарается сделать так, чтобы личные интересы никак не отобразились на его работе. То есть, на шантаж он не поддастся. Как пить дать, будет искать выход, как оставить шантажиста с носом.