Страница 111 из 113
Эпилог
Тимофей Кожевников
В себя пришёл резко, как по щелчку умелого гипнотизёра и сразу уловил ни с чем несравнимое амбре больничных запахов. Чёрт!
На автомате рванул вперёд, но острая вспышка боли в области предплечья неумолимо придавила к больничной койке, пусть крутой и навороченной, но чёртовой больничной койке. Эти ортопедические пыточные приспособления я узнал сразу, после девяти месяцев реабилитации они мне до такой степени приелись, что даже самая маленькая и узкая софа в родном доме вызывала чуть ли не приступ экстаза.
Противно запищали какие-то приборы, указывая на увеличения частоты моего пульса, а ругательство «какого хре*а» вырвалось громким рыком, отображая всю глубину моих «тёплых чувств» по отношению к подобному положению дел.
- Хм, глубокомысленно, а главное обнадеживающе. – прокомментировал мой «культурный» лексикон нежный и немного хриплый женский голос.
Открываю один глаз, взгляд натыкается на тепло улыбающуюся симпатичную мулатку в медицинском синем костюме.
- Ругаешься, значит, уже идёшь на поправку.
В ответ, на предположение медика, лишь вздёргиваю бровь, так как ощущения в области ранения, сейчас далеко не приятные и на подобный оптимизм с её стороны, хочется ещё пару крепких выражений воспроизвести, налагая один на другой этажами. И не факт, что если я сейчас открою рот, то обойдусь пресловутыми тремя. Видимо, выражения лица у меня, в данный момент - говорящее, так как дамочка, усмехнувшись уголком пухлых губ, милостиво разрешает мне озвучить мысли вслух. Мотнул головой, мол, обойдусь.
- Так, Тимофей Викторович, переходим, к официальной части. Меня зовут Есения Дмитриевна, я ваш лечащий врач, оперировала вас тоже я. Так, что в двух словах обрисую ситуацию. Ранение у тебя довольно непростое, плюс потеря крови…
Перебиваю так, как мне до одного места моё состояние, я его и без неё чувствую, а вот что действительно волнует, так это всё ли в порядке с Сашей.
- Саша где? Что с ней? Позовите её.
- Сашу позвать не могу.
Нахмурился, что за чёрт? Почему не может позвать, я чётко помню, что моя жена была со мной в машине скорой помощи!? Что ещё, твою мать, случилось, пока я тут раненную беспомощность изображаю. Рванулся вперёд, а хр*н там я встал, зарычал и здоровой рукой саданул со всей дури по грёбаной больничной койке.
- Эй, успокойся, не бушуй. Всё хорошо с Сашей, она после родов отходит, ей вставать пока нельзя. Рожала тут у нас, так как роды стремительные были, до роддома не довезли бы…
- Как после родов? Ей же ещё почти месяц нужно ходить беременной. – слова вылетают впереди мыслей, а опостылевший страх за родных, снова впивается в сердце, заставив сглотнуть мерзкий и слизкий ком горечи. – А дети?
- Так, Тимофей, успокойся! Что за рефлексии? И дети ваши в полном порядке. Вон в соседней палате размещены, пока что в боксах, но это так, скорее перестраховка, чем необходимость.
Выдыхаю, глубже вдавливаю голову в маленькую подушку, напряжение спадает медленно, словно нехотя, что вполне логично. Ведь организм, однажды включивший «защитный режим», работает исключительно на голых инстинктах, как у дикого хищника. А у них как? Пока сам не увидит и не убедится, что с парой и потомством всё хорошо, никто не сможет убедить, что так оно и есть.
- Я хочу их видеть! Мне всё равно как, но вы это сделаете! Пока, я не увижу жену и детей живыми и здоровыми, вы меня хр*н успокоите.
- Тимофей, не дурите!
- Я сказал, покажите мне семью! Иначе я сейчас вырву нахр*н все эти ваши проводки-иголки и ползком, или по пластунски, мне всё равно как, но я доберусь до них, вам ясно!?
- Тимофей, это не разумно! Я сейчас введу вам успокоительное…
Схватил медика за руку, больно сжав тонкое запястье и тихо прошипел.
- Только попробуй, и я сломаю тебе руку, а для тебя это конец карьеры. Ты ведь хирург.
- Ну знаешь, я ему, его жене и детям жизнь спасла, а он мне тут концерт по заявкам устраивает, ещё и угрожает! Мозги включи! – рявкнула, мне в ответ.
- Какие к чёрту мозги?! Пока семью не увижу, можешь считать, что у меня их нет! Это долбаное «подобие ложа для сна», на колёсах, так?! – указываю, на больничную койку, которую сейчас занимаю, затем перевожу «указывающий перст» на приборы. – Эти бандуры тоже на колёсах! Моя семья в полном составе, как ты сама сказала, в соседней палате. Так, в чем проблема? Вези меня к ним!
- Ну, ты и псих! Как Саша, бедная, с тобой живёт?! Такая хорошая девочка… Угораздило же!
- Псих, ненормальный и так далее, согласен на все лестные эпитеты, только семью покажи. И вообще, вот полюбишь подобного мне, и убедишься, что психи, это самые лучшие мужья!
Кто бы знал, на тот момент, что сказанные мною в шутку слова, окажутся пророческими, но это уже другая история.
А сейчас, у меня всё же получилось, и я добился своего, увидел семью, причём попал в самый шикарный момент. Моя родная девочка, как раз кормила наших малышей грудью. Деток расположили возле Саши на подушках, головками друг к другу, чтобы она могла покормить сразу обоих, никого не ущемляя.
Так, что в тот момент, когда я заехал в смотровую часть палаты на больничной койке, словно Иван-дурак на печи, два комочка моего личного счастья уже умильно причмокивали, обхватив мамину грудь губками. А моя златовласка ласково поглаживая курносые носики, что-то тихо ворковала. Заметив меня в смотровом окне тихо расплакалась. Ближе меня местные церберы-медики не подпустили, попутно обласкав такими словами, что «псих» от Есении Дмитриевны, можно было смело воспринимать, как ласку.