Страница 108 из 113
Ухожу, так и не дождавшись заветного звонка от внука. Я сейчас могу только надеяться, что он с ребятами уже справился, потому что если это не так, единственный кто нам сможет помочь, это только Бог.
Данила Добрынин
- Говоришь, ведьма старая, что от меня не останется ни малейшего отпечатка на земле? Пусть будет так! Только я сделаю так, что и от тебя его не останется, и начну я, пожалуй, из беременной малышки. «Око за око» уважаемая Элизабет Керрол. Игры закончились…
Дал знак официанту, чтобы принёс бокал коньяка. Миг и янтарная жидкость стоит передо мною, одним махом выпиваю безвкусное пойло, только гортань зря обжёг. Ничего, и за это ты мне заплатишь, старая упёртая дрянь!
Вынимаю из кармана телефон и набираю номер, тремя словами лишая жизни сразу троих.
- Девку, убрать срочно!
Жалко ли мне их? Нет! Мне давно никого не жалко. А вот времени потраченного на них, жалко.
Александра Кожевникова
Господи, как же мне хорошо и тепло в его объятиях, надёжно и сладко, а главное только в кольце этих сильных рук, я чувствую себя защищённой. Обнимаю мощный торс, и зарывшись носом в область грудной клетки, жадно вдыхаю самый приятный и родной для меня аромат - запах любимого мужчины.
Чувствуя каждый его жадный вдох, и слыша каждый мощный толчок родного сердца, я наконец-то выныриваю из мрака сотканного собственным страхом и тревогами, что пришлось пережить за последние дни в заточении. Вот он: мой мир, моя вселенная, мой дом. В этом человеке заключено всё, что нужно моей душе и телу.
Детки, как только почувствовали руки Тима на моём животе, включили режим гипер активности. Маленькие пузожители с помощью силы удара старались показать папе степень собственных переживаний и страхов. Дети, они же всё чувствуют, пусть не понимают до конца, того что происходит вокруг.
Чувствуя это, я улыбаюсь и плачу одновременно, параллельно пытаюсь свыкнуться с мыслью, что наконец-то весь этот кошмар закончился и как мантру повторяю про себя фразу «всё позади, всё хорошо» и только-только у меня начинает получаться, как звук выстрела выбивает почву из под ног.
В первые пару мгновений, я ещё не понимаю, что произошло и только когда Тим с побелевшим, словно мел, лицом начинает заваливаться на левый бок, а на одежде проступает алое пятно, до меня доходит, что в него стреляли. На автомате пытаюсь предотвратить падение любимого, но у меня получается лишь смягчить его.
По моему я сейчас кричу, но собственного крика, почему то не слышу. Отвожу взгляд от Тима, вижу суматоху вокруг, но не слышу ни единого звука, я словно в вакууме.
Для чего-то пытаюсь определить, кто и откуда стрелял, но в этой суматохе, это почти нереально. Затем, мой взгляд цепляется за яркое пятно разбитого в мясо, но ухмыляющееся лицо Вадима, и я понимаю, что это сделал он.
Сквозь щёлочки, распухших век на меня с превосходством и мрачной удовлетворённостью смотрят дикие тёмные глаза прожжённого бандита, он что-то мне говорит, но я не слышу этого. Лишь вижу, как после его слов, одновременно к нему бросаются Кот, Миша и Барс. Игорь выбивает из рук Вадима пистолет, а Андрей начинает бить Ворона ногами, мне кажется, что Миша сейчас остановит Барса, но нет, он с таким же усердием присоединяется к блондину.
А я ловлю себя на мысли, что сейчас не это важно, не этим нужно заниматься. Опускаю глаза и вижу, как вокруг любимого снег окрашивается в алое. В голове навязчиво стучит иррациональная мысль: «Господи, как много крови! Разве ее должно быть так много?»
Страшная картина на глазах умирающего любимого, заставляет меня собраться и на минуту преодолеть шок. И я уже слышу, как кричу во всё горло.
- Это не важно!!! Слышите, это не важно! Скорую!!! Вызывайте скорую! Помогите! Кто-нибудь, помогите зажать рану!
Кто-то из ребят-байкеров подбегает к нам, легонько переворачивает Тима и зажимает рану какой-то тряпкой. Буквально через пару минут подъезжает скорая помощь, краем сознания подмечаю, что это как-то нереально, но мне сейчас не важно, как так вышло. Главное скорая здесь, значит, есть шанс, что любимый выживет.
Медики проводят над Тимофеем все необходимые манипуляции, а я как привязанная иду за носилками, на которые они уже положили Тима. Девушка в белом халате мне что-то говорит, но честно, я в таком шоке, что не понимаю, что от меня хотят. Просто говорю ей то, что как мне кажется, нужно сейчас сказать.
- Я его жена, и поеду с ним!
Мне никто не препятствует, кто-то из ребят в камуфляжную форму, помогает подняться и умоститься в угловом кресле скорой, получается так, что я сейчас сижу в голове у Тимофея, а медики продолжают проводить свои манипуляции: меряют пульс, колют в вену какую-то жидкость. Слышу, как включили сирену и понимаю, что машина уже мчится на полной скорости в сторону города. По пути, на какую-то долю секунды Тим приходит в себя, и через хрипы спрашивает: «Саша? Где моя Саша?».
Я глотая слёзы, ладошками обнимаю лицо любимого и глядя в затуманенные болью глаза, шепчу в ответ (говорить у меня не получается, наверное сорвала голос, когда просила о помощи) «Я здесь, здесь родной… ты только держись! Слышишь меня, держись!». Тим силится что-то ответить, но у него не выходит, поэтому он просто кивает и закрывает веки.
В больнице любимого сразу определяют в опер блок реанимации. Туда меня, понятное дело, не пускают.
Остаётся только ждать под дверью. Сажусь на мягкий диванчик, что расположен тут же в холле, про себя отмечаю, что привезли нас не в государственное медицинское учреждение, но для меня сейчас это дело десятое. Главное, что бы врачи спасти моего мужа, а всё остальное тлен.