Страница 2 из 115
— Не ори на меня! Я…я…, да ты же сам предлагал ему сбегать в универсам! Знаешь кто ты после этого?
Пока супруга делилась своими открытиями, пока я отвечал, со стороны новой, недавно открытой чайханы появилась группа местных жителей, окружила нас и залопотала на своём родном языке. Ударив меня по физиономии и скрутив руки, вывернули карманы. Брезгливо пересчитав сумы,[3] спросив на ломанном русском, почему так мало, подступили к Еве. Забрав сумку, сдёрнув с её ушей серьги, стянув с пальцев рук три золотых кольца, осмотрели при жёлтом уличном освещении её фигуру. Крикнув: «Прочь мерзавцы», бросился с кулаками на толпу… Через полминуты валяясь в пыли и крови, пытаясь подняться, слыша душераздирающие крики супруги, треск разрываемой одежды, уловил русское:
— Ай, яй, яй! Не стыдно к женщине приставать, а, басмачуги?
Дальше послышалось: «Пошёл отсюда, русская свинья», какие-то хлёсткие звуки, крики, жалобный вой, хрипы и болезненные стоны.
— Давайте быстро в машину. Чувствую у басмачей, тут целые шайки бродят, боюсь от сотни джигитов, не отобьёмся, — весело сказал спаситель, накинув на обнажённую Еву куртку таксистского типа и бросив мне большую, пахнувшую машинным маслом тряпку.
Свернув с проспекта на ещё более пустынную улицу Ахмада Дониша, спаситель, имея на то полное право, укорил:
— Зря вы в такое время по гостям ходите. Я в этом районе иногда таксую на своей ласточке и хорошо знаю нравы местного национального подполья.
Трясясь будто в лихорадке и всё ещё всхлипывая, Ева проявила женское любопытство:
— Откуда Вам известно, что были в гостях? И почему подполье?
Заразительно рассмеявшись, водитель поймал в зеркале украшенное причудливыми узорами, похожие на боевой окрас Евино лицо, затем кивнув на меня ответил:
— Чутьё подсказало. Скажу больше, Ваша мама пригласила своего любимого зятя на блины. Что касается подполья, так это просто: потомки недобитых нашими дедами басмачей, чтобы не потерять квалификацию выползают из своих нор ночью в поисках недорезанных одиночных русскоговорящих оккупантов Туркестана.
Приложив грязную тряпку к подбитому глазу, я ухмыльнулся:
— Смело!
— Вы думаете по-другому?
Трусливо промолчав спросил, как он оказался в этом месте в нужное для нас время.
— Сначала завёз клиента на базар, что за кольцевой дорогой, заехал на заправку и к счастью заметил подозрительное шевеление на дороге… Вам куда?
Сориентировавшись на местности, я махнул рукой.
— До метро «Хамза», там пройдём пешком.
Покачав коротко стриженной головой, водитель заметил:
— Нет, не годится. Доставлю к самому дому. По собственному опыту знаю, кому суждено быть битым единожды в день, в данном случае ночь, не избежит этой участи повторно.
Стуча зубами Ева, положив ладонь на плечо нашего спасителя благодарно промолвила:
— Спасибо. Если бы не Вы…
Совершенно не играя, водитель пожал плечами.
— На моём месте любой бы так поступил… Так где Вас высадить?
Женщина есть женщина! Выпрямив спину, машинально поправив растрёпанные волосы, Ева проворковала:
— Ну если Вы так настаиваете…, тогда у метро сверните на улицу Мукими и остановите напротив сто семьдесят третьей школы… А Вас как зовут?
— На улице называли Коляном, родители Колей, друзья Славяном.
— Почему Славяном? — женское любопытство не имело границ.
— По фамилии Славянов. А Вас?
— Меня Ева, а его, — супруга больно ткнула меня локтем в бок, — Бор-рисом.
Доставив нас к самому дому и отказавшись зайти на чашку чая, наш новый знакомый уверенно заявил, что земля круглая, Ташкент большой каменный кишлак и поэтому обязательно встретимся.
Так и случилось. С тех пор наше знакомство переросло в крепкую мужскую дружбу. Ева, её подруги, почему-то приходившие именно тогда, когда в гостях был Славян, и даже моя тёща были от него без ума…
Коля возник в комнате привидением, тихо поздоровался, просил свет не зажигать, прошёл на кухню.
— Что за войнушки? — шёпотом спросил я, принимая у него пакет.
Не отвечая на вопрос Славян, кивнул на дверь спальни.
— Твоя драгоценная всё ещё в Москве?
— Как минимум дней десять там пробудет. Нужно в посольстве проставить визы в паспорта и оформить кое-какие бумаги.
Присев за кухонный стул, Славян, как человек не жёлчный, но терпимо ехидный, не признающий слово «политкорректность» спросил:
— Не могу понять, чего это вдруг тебя, сына Израиля потянуло не на Святую Землю, а за экватор?
— Ева настояла. У неё в Новой Зеландии куча родственников, ты же знаешь.
— Жаль.
— Чего жаль?