Страница 90 из 92
Девочка ещё некоторое время молчала, не сводя взгляда с парня. Пронзительный такой, словно в душу смотрит.
Дима не выдержал, отвёл глаза.
— Вы обещали мне…
— Что? — снова выпал из размышлений Дима.
— Вы мне обещали, дяденька Дима… — она готова была снова расплакаться, но держалась. — Вы мне обещали, что не сделаете плохого и не отдадите. Только что общали… а завтра приедут другие и заберут меня… так эти говорили, внизу, которые… а вы хороший, только потерялись… и обещали мне…
Диме просто нечего было ответить… он ведь реально обещал… нахера спасал-то, если завтра к вечеру, её всё равно да разложит кто-нибудь?!
Медоед снова отвёл глаза.
— Доела? — она кивнула. — Спи.
Саша глотнула воды и умостилась на кровати, легла на бок, поджав ноги.
Дима на минимум скрутил подачу топлива в керосинке и в комнате стало почти темно. В глазах девочки, всё ещё смотрящей на Диму, отблескивал огонёк от лампы.
— Вы хороший… не врите… просто потерялись… и обещали мне… — тихим, усталым голоском снова произнесла девочка, погружаясь в беспокойный сон. Слишком много на неё, в последние два дня, выпало испытаний и ужасов…
А Дима так и не мог выкинуть её слова из головы. Он вообще, даже позы не поменял, так и сидел, уставившись на девочку и смотря сквозь неё. «Вы хороший… просто потерялись…», снова и снова звучали в голове парня эти простые фразы…
«— Ну и чего ты залип-то снова? — Рита, сидит на краю кровати и болтает ногами, весело поглядывая на него. Вокруг клубится багровый туман, скрадывая очертания окружающего. Обнажённая. Желанная. — Чё тут думать-то?! Поубивай всех нахер и иди дальше! Я ведь говорила! Не место тебе здесь! Ты другой какой-то! Не как они все… — Рита махнула рукой в сторону и задумалась на секунду. А Дима увидел вокруг кровати, позади, под ней, наваленные трупы, десятки тел. — Или не говорила..?
Снова пауза. Рита мило морщит брови.
— А-а… плевать! Сейчас говорю, значит, — махнула она рукой. — И малая эта, тоже, правильно говорит! А у тебя будто хер в ушах застрял, не слышишь нифига!
Щёлк! Щёлк!
Она вдруг оказалась совсем рядом и ещё пару раз щёлкнула пальцами перед его лицом.
— По-ходу, тебе ещё и в глаза нассали… ох… Дима-Дима…
И снова она сидит на кровати, в руках граната без кольца. И одета сейчас в его футболку. Подняла злой и печальный, одновременно, взгляд.
— Да разлепи ты пешки уже, наконец! Помнишь, я тебе запрещала любить? Я врала… — печальным уже тоном закончила она фразу.
Рита опустила взгляд, вертя гранату в ладонях, словно это обычная мягкая игрушка.
— И ты не ври… знаю, что ты, один хер, влюбился… но я рада… сама влюбилась… не вру. И ты не ври. Себе не ври, прежде всего, — замолчала на несколько секунд. — Зря не уехал со мной тогда, было бы круто… эх… ладно, пора мне. Ждут девчонки уже… уезжай, не твоё всё это… лови!
Граната звякнула в воздухе отскочившей чекой. Зелёная, только и успел подумать обалдевший Дима…
Вспышка!
Мама! И снова тот же пейзаж. Чернота, куда ни глянь, вверху, слева, справа, под ногами…
Он бежит к ней, одетой в ночнушку и с пистолетом в руках.
Бежит и не может приблизиться. Она стоит спиной.
— Мама!!!
Она вздрагивает, оборачивается. Улыбка узнавания и радости вдруг сменяется хмурым и осуждающим выражением, а взгляд смотрит куда-то мимо него.
Он остановился. Взглянул назад.
Трупы… почерневшие, превратившиеся в стекло. Трупы тех, кого он убил и тех, кто умер, а он ничего не сделал…
Снова обернулся к матери. Та держит пистолет на изготовке и метит прямо в него.
— Мама…
Слеза скатывается по её лицу, она отрицательно качает головой и вдруг приставляет пистолет к своему виску, жмёт спуск!
— Мама!!!!!
Вспышка!»
Проснулся рывком. Уснул, оказывается. Или вырубился? Картинки из снов поразительно чётко всплывали в сознании и забываться не спешили. Рита… граната… «убей их всех и дело с концом!»… мама… почему она была такой недовольной?
Посмотрел в темноте на девочку, спит, положив ладошку под голову. Керосинка потухла. Это сколько же он так проспал?! Глянул на часы. Ба-а… рассвет уже, седьмой час…
— Потерялся, значит? — тихо шепнул Дима. Вспомнились чьи-то похожие слова. Стопарь, точно, так же говорил… и сейчас, вот, какая-то девчонка в двух словах разложила всю ситуацию…
А ведь и правда. Куда тебя занесло? Что ты, вообще, здесь делаешь?! Среди этого дерьма и гнили! Таким тебя воспитали?! Мама, по-ходу, мозги себе и вышибла, что охренела, кем ты стал!! Очнись!! Глаза разуй!! Для этого тебя друзья готовили, отец?!
Стало дурно.
Кем ты стал?!
Чудовищем… ничем не лучше тех самых ублюдков в соседних комнатах. Хорошо устроился, да? Авторитет, да? Уважуха, смотришь на половину мира свысока? Какого мира? Малюсенького кусочка территории, занятого самыми кончеными людьми в Улье, которые нос боятся высунуть из своей песочницы?
Ах… тебя предали? Ну да, ну да… а ты в ответ предал всё, чему тебя учили!! Не стыдно ещё?! Ну, погоди, сейчас!
Чем ты лучше этих насильников? Сам не насилуешь и не издеваешься? Ну-ну… а то, что позволяешь такому случиться у себя же под носом, нет?
Чем ты лучше? Девочку спас? Так ты же сам её часа через три-четыре и отдашь. И чем ты, Дима-Медоед… или Мясник всё же, лучше?
Что делать? Не смеши! Ты сам знаешь, ты это умеешь лучше всего.
Станешь предателем? И кого ты предашь?! Друзей?!
Ха! Ха! Ха! Три раза! Друзья это те, кто помогут тебе из дерьма вылезти, а не ещё больше утопят. Эти помогут?
Факира предашь?! А сам он что сделал? В самом начале. Обманул тебя. Ты сам это знаешь. Он тебе лично, по пьяни, разболтал, как он с Мотыгой договорился «привязать» тебя долгом жизни. Извинялся всё… это ли не предательство? Да и… а-аргх! Тупица!!
Разуй, глаза, говорю!! У тебя было миллион возможностей уйти! И что?! Ты остался. ТЫ, остался!! Никто не держал. Та сам себя держал. Понравилось… а сейчас, нравится? Вот она, спит. Возьмёшь на себя ещё один грех? А что? Ты и так в крови по уши. Топи себя в дерьме, давай!
О-о-о! Вспомнил, вижу? Будет две девчонки теперь. Только эту ты реально спасти можешь, а не сделать вид, как там, на озере… да и обещания держать надо, хоть в чём-то эти твари поганые правы в своих понятиях..!
Катарсис.
Очищение через страдание.
Внутренний конфликт, наконец, достиг своего апогея.
Это копилось неделями, месяцами, незаметно. И теперь, прорвалось, как нарыв, как гнойный волдырь. Нужен лишь был маленький толчок, нужно лишь было сдвинуть малюсенький камешек, чтобы он вызвал обвал. С души Димы сейчас «сдирало» с кровью и мясом всё то, что он сам, так старательно и скурпулёзно «лепил» на себя, пытаясь скрыться, убежать… от кого? От самого себя. Он потерялся тогда. В тот самый момент, когда ушёл от отца. И сейчас, только сейчас, по прошествии стольких месяцев и совершённого дерьма, нашёл, осознал себя. Да, правильно говорят, дураки на своих ошибках учатся. Только вот, ты не дурак даже! Такого слова, наверное, ещё не придумали. Видел же ты всё, понимал. Понимал, в какое дерьмо сам себя опускаешь. Сколько людей тебе это говорили? Даже Рита! Она вообще, насквозь тебя видела!
Послушал кого? Вот-вот. А что теперь? Выбирайся. Сам. Здесь тебе никто не поможет.
— Каким же ты конченым стал, Дима… — прошептал парень сам себе, тихо поднимаясь с кровати. Обулся. Вытащил из ножен Крюки.
Ты знаешь, что делать. Дима хмыкнул про себя. Кровью смывать кровь? А по-другому сейчас и никак.
Саша проснулась от скрипнувшей половицы.