Страница 88 из 92
Факир мотнул головой, снова посмотрел в пакет. Нет, не померещилось. Краснеет шарик среди споранов и гороха! Ёп твою! Вот же и узелки янтаря! Обернулся, но Мясник уже зашёл на «хату». Чего же я о тебе ещё не знаю, парень, спросил себя Факир.
Месяц после отъезда Бешеных.
Индейская территория. Юго-Западное направление.
Три дня пути от «Малины».
Дима выпал из полудрёмы от толчка на очередной выбоине в асфальте. Уже пятый день, как он мотается «по делам» с этими мудаками и отребьем. Он не любил такие «поручения». Сопровождение живого товара. Спецкоманды муров «собирают» иммунных по перезагрузившимся кластерам, затем отвозят их на «сортировку». Оттуда уже по-разному, кого на «фермы», других, обычно женщин и девушек помилее, продают по разным стабам и бандам. Оставшихся потрошат и ливер, расфасованный по контейнерам, так же продают. Кому? Внешникам. Их Диме видеть ещё не приходилось. Да и не очень хотелось. Вот уж кто в Улье настоящая сволочь. Пробили порталы и вовсю пользуют жителей. Даже заражённых. Потому все и ненавидят их. Даже сами бандиты.
Поручение Медоеду же состояло не столько в сопровождении, бригада «торговцев», в общем-то, проверенная и никогда не кидала, а в том, что на встрече, при передаче «товара», нужно забрать у покупателей их долю в общак и проверить, конечно же, чтобы не обманули. На это и одного Медоеда хватит с его авторитетом. Как сказал недавно, на одной из попоек, Факир, Диме уже впору свою бригаду собирать. Личность он уже уважаемая, пацан правильный и конкретный, а после визита Бешеных, так вообще. И знали Медоеда уже и за пределами Малины, так что его «веса в обществе», вполне хватало, чтобы спокойно кататься и в одиночку. Разве что, на беспредельщиков каких нарвётся. Но это редкость, повывели ублюдков. К тому же, с Медоедом дела иметь, особенно, если куда ехать нужно, любили, давно уже слух прошёл, что когда он в колонне, заражённые шибко не нападают, да и о радиусе Дара сенса баек ходило полно, и это тоже добавляло ему «плюсики в респект».
Машину снова тряхнуло. Наконец-то эта бодяга скоро закончится, подумал Дима. Едут уже на место встречи, в очередной «схрон». Там дождутся покупателей, отдадут товар, двадцать человек, и можно катить домой. Людей, кстати, насколько знал парень, перепродадут уже Внешникам, так что об их сохранности, в общем-то, никто не заботился, везли в одной «коробке», грузовике с кунгом, то бишь. Было среди них и несколько баб. И похоже, сегодня ночью их ожидает веселая карусель… этого Дима тоже не любил, но и поделать ничего не мог при всём желании, а покупатели только завтра к полудню прикатят.
На «схрон» приехали ближе к вечеру. Все они были, в целом, похожи. Подвалы или огороженные стройки, например, на заброшенных стабах в довольно неудобных, в плане местоположения, местах.
Этот «схрон» располагался среди цехов неведомо когда прилетевшего в Улей завода. Что здесь производили до этого, неизвестно, давно уже растащили всё, что плохо прибито, так что остались одни бетонные и кирпичные коробки с подвалами, полными крыс. Заражённых здесь почти не бывает, вокруг болотистые леса, километров, эдак, на пятнадцать во все стороны. Да и дальше тоже, болота полями, разве что, сменяются. Так что, место удобное для подобных сделок. А вот поселение здесь ставить уже экономически не выгодно.
Пока разгружались, выгоняли людей, Медоед отошёл подальше, смотреть на всё это желания никакого, даже эмпатию погасил, проверив, перед этим, округу на наличие заражённых.
Минут через двадцать к нему подошёл Сыч, старший в этой группе.
— Идём, Мясник, разгрузились. Похаваем, бухнём.
Медоед кивнул и они направились к небольшому двухэтажному зданию, видимо, бывшему раньше одним из административных корпусов. «Мигнув» на мгновение эмпатией, Дима «высветил» расположение людей. В основном, собрались на первом этаже, там уже веселились. Несколько человек на втором, готовятся ко сну, похоже. И ниже уровня земли дохнуло страхом и безнадёжностью. Товар, значит, в подвале.
— Слушай, Мясник? Можно вопрос?
— Валяй.
Сыч немного смутился, решаясь заговорить дальше.
— Ты реально с одной из Бешеных мутил?
Дима хмыкнул. Не любил он эти разговоры. Пусть и времени прошло достаточно и улеглись все переживания внутри него, успокоился сам, «достроил» наконец, образ Риты, но тему считал запретной. Кого другого послал бы, а Сыч и сам в авторитете, пусть и меньшем, но не ответить уже нельзя.
— Было дело…
В эмоциях Сыча вспыхнуло восхищение.
— Ну ваще, братан! Уважуха! — он протянул руку Медоеду, тот с лёгкой усмешкой пожал.
А Сыч добавил, хохотнув:
— Наконец-то нашёлся мужик, в натуре, со стальными яйцами и отымел их, как они всех вокруг! Уважаю!
А Медоед еле сдержался, чтобы не рубануть ему в челюсть и пинать до тех пор, пока пузыри кровавые пускать не начнёт! Такая она, первая любовь. Не забудешь никогда. Да и не хотел Дима забывать.
Вместо этого спросил сам:
— К чему интерес?
— Да так… мои забились, самим-то, поинтересоваться подойти, очко жим-жим, — снова хохотнул Сыч.
— Покажешь мне, кто из твоих бессмертный такой, что пи…даболом меня считает, — подпустил уже в голос грозных ноток Медоед. Если повезёт, хавальник кому-нибудь он сегодня-таки расшибёт.
Сыч испугался, такого поворота он явно не ожидал, а ведь дело могло принять серьёзный оборот! Ссориться с Мясником, это уже, как притча во языцех, себе дороже! И Сыч резко начал отмазываться:
— Не-не-не, Мясник! Ты чё?! Это ж за слухи речь, не за тебя! А слухи, они ж, сам знаешь… из моих и не сомневается никто, отвечаю!
Медоед, конечно, мог бы и дальше эту тему раскачать, Сыч уже «закопался», по сути, но перехотелось. Резко.
— Верю, пацаны вы нормальные, — теперь уже Медоед протянул руку в знак примирения. Ладонь Сыча оказалась влажной, а эмоции выражали утихающий испуг и облегчение. Эк его проняло-то, аж потёк, усмехнулся про себя Дима, то-то же, гандон ты штопаный.
Внутри, сразу, как зашли, стали слышны весёлые голоса, смех, кто-то играл на гитаре заводной мотивчик. Первый этаж здания представлял собой огромное фойе, где, собственно и развернулась гулянка. У стен протёртые, в пятнах диваны, несколько столов заняты незатейливой закуской из сухпайков и разных консерв, пластиковой посудой и бутылками водки, а в воздухе витал запах жжёной тряпки.
Слева и справа по две двери в другие помещения. Напротив выхода, на той стороне фойе лестница на второй этаж. Вход в подвал, похоже, под этой самой лестницей. Точно, вон, один из бандитов, как раз, выволок за волосы визжащую и зарёванную пухловатую женщину в грязном уже, цветастом сарафане. Та умоляла её не трогать и отпустить. Мужики взорвались гоготом.
— Ля на дойки, ребзя! — заржал держащий женщину изверг и резким движением наполовину сорвал платье.
Женщина зарыдала пуще прежнего и прижала руки к груди.
Бандит выругался и с силой дёрнул её за волосы, аж зубы лязгнули.
— По швам руки, с…ка!! — заорал ей почти в ухо мучитель.
Женщина, дрожа всем телом, тихо выла, подчинилась и слёзы текли ручьём по кругленькому лицу. Остальные мужики снова загоготали, засвистели и она вовсе зажмурилась, боясь даже двинуться.
— Ничё так, Машка, а? — снова заржал тот бандит и издевательски потеребил грудь женщины рукой.
Снова взрыв смеха.
— Тащи сюда её, Фома! — перекрикивая хохот и говор, обратился кто-то слева.
Медоед глубоко вдохнул, унимая всё нарастающую ярость, выдохнул и обратился к Сычу:
— Хавки зацеплю, да наверх пойду, отдохну. Чёт устал с дороги.
— Не останешься?
— Позже подойду.
— Окей, братан! — и крикнул уже своим:
— Э-э! Оглоеды! Мяснику, по-бырому, похавать, сообразили и наверх отнесите! Б…ть! Горбун! Не порть ты рожу девке, сколько раз уже говорил, дебила ты кусок!! Их продать нормально надо! На кой х…й Воробью побитые?!