Страница 89 из 94
Нина в эту ночь уснула крепко, сквозь сон ей мнилось, что по палате кто-то ходит, но разлепить веки она не смогла. Проснулась утром от холодного прикосновения градусника, его бесцеремонно сунула Нине подмышку дежурная сестра. Потом завтрак, ленивые разговоры, заглядывание в окно. Погода была пасмурная, настроение сонное.
И вдруг нагрянул многолюдный обход. Заведующий и с ним врачи отделения, старшая сестра и та, что дежурила вчера — она была заревана, шмыгала носом и комкала в руках марлю.
Процессия в белоснежных халатах втянулась в двенадцатую палату, врачи полукругом встали перед кроватью Ирины. Она со страхом и недоумением взглянула на Константина Михайловича, а он, выдержав паузу начал своим обычным строгим тоном:
— Ирина Александровна! Мы, всем составом отделения пришли, чтобы принести вам наши глубокие извинения.
— Что случилось, Константин Михайлович, — пролепетала Ира. Было видно, что она напугана.
— Недопустимый случай произошел по вине одной из наших сестер, — при этих словах завотделением медсестра тихонько заскулила и уткнула лицо в марлю. — Ну, что тут скажешь? Перепутали мы младенцев, — развел руками Константин Михайлович, — вашего и соседки вашей по родильной. Вот, Галя в тот день дежурила... вам решать, что теперь с ней будет.
— Ирина Александровна, миленькая! — заголосила Галя, — я сама не понимаю, как такое могло выйти! Простите меня! У меня ж тоже детки... Я же не нарочно... Сама не знаю как...
— То есть, — Ира встала, подошла к Гале, — то есть...— губы у неё задрожали, она с трудом произнесла, — то есть это не мой мальчик умер?!
— Не ваш, — подтвердил завотделением.
— Господи Исусе Христе...царица Небесная, — ахнула Мария и всплеснула руками
— Ира!!! — Зойка кинулась к Ирине обниматься
В белой свите Константина вполголоса начали обмениваться мнениями, но тут же притихли, когда заведующий отделением заявил:
— Вы можете написать исковое заявление о возмещении морального ущерба, и взыскании с виновной...
— Я могу посмотреть? — перебила Ира, — пожалуйста! Не надо ущерб, никого наказывать не надо... Мальчика посмотреть... Пожалуйста...
— Не будете наказывать? И увольнять не будете? – кинулась к Константину Галя.
— Это Ирина Александровна решит, — Константин казался неумолим. Но когда Ире отвечал, то голос его неожиданно смягчился, — конечно можете, он в палате интенсивной терапии и очень вас ждет.
Нина заметила, что Ирина и завотделением переглянулись странно, и как будто в глазах Ирины была благодарность, а у Константина Михайловича во взгляде мелькнул смех. Что ж тут смешного? Ира чуть с собой не покончила, а он...
Но тут все заговорили разом, и Ганя громче всех:
— Ой, божечки! Як добре, щастя то яке!
Врачи потянулись за заведующим из палаты в коридор.
До вечера отделение гудело о необычайном событии, кто возмущался, кто смеялся, ругали Галю, сетовали, что Ирина не стала заявление писать.
— Добрая душа! — стрекотала Зойка, – вот я бы её!
— Ты бы её, — увещевала Маша, — а горшки за нами кто носить будет?
— Ну не знаю! Как это можно, детей попутать! Идиотизм какой-то, спирту, наверно, нажралась.
— Зой, перестань, — остановила Ирина, она после того, как сходила посмотреть младенчика, сидела тихая, задумчивая, как будто непрестанно молилась про себя. — Давайте лучше чай вскипятим, я есть так хочу!
— А давайте! — обрадовалась Зоя
— У мене ковбаска є, зараз до холодильника, — подхватилась Ганя.
— И ты, Ниночка с нами, — Ира подошла и обняла Нину, — если бы не ты...
Она не справилась с собой, заплакала.
— Что у вас тут происходит? — в дверях с Ганей столкнулась Екатерина Максимовна, — куда ты несешься, малахольная? Тебе лежать надо! А ты чего ревешь? Все по кроватям быстро! Заведующий сегодня дежурит!
— Чай отменяется, — вздохнула Маша, — но мы, девочки, после ужина Ганину колбаску схомячим. Надо же отметить. А сыночка как назвала?
— Сашей, по святцам, одиннадцатого августа родился. И отца моего так звали, — счастливо улыбнулась Ирина