Страница 37 из 42
Три дня мы шли без особых приключений. Растительность стала цвести самыми фантастическими и порою очень красивыми цветами. Мир приобретал краски и обаяние. Вроде бы весна Мира. А меня (и, по-моему, порою поглядывавшего на меня взглядом авгура Армена) мучило ощущение, что скоро будет беспощадный «возврат холодов».
Я поразился знаниям Армена. Он всё-таки взял очень многое из официальной нейромедицины и лингвистики, и сейчас, как я заметил, формально тренируя Павлика читать, понимать и пересказывать своими словами длинные тексты, одновременно развивал у него широту памяти и умение сопоставлять между собою разные куски информации, почти утерянное привыкшими к твиттерному общению и мышлению, когда даже в линейном диалоге забывалось сказанное три реплики назад. Заодно он учил Павлика помогать в освоении Мира исключительно плохо развившим свои качества или так и не вышедшим. Павлик ляпнул:
— Я думал, что Вы, учитель, маг. А Вы высокоуровневый клерик. Видимо, Стас на самом деле файтер, а советник — маг, скрывающий свои способности. Значит, мне остаётся учиться на вора.
Мы расхохотались, и Павлик с нами. Если бы не клятва, он давно бы сбежал и, скорее всего, пропал бы. А теперь остаётся подождать, когда откроется «второе дыхание» и ему начнёт нравиться трудная жизнь. Я уже стал в это верить.
Я закончил первую из гибридных моделей. Общество, где права неуклонно завязаны с обязанностями. Получил право, сразу имей отягощение его адекватной праву обязанностью и ответственностью. Она оказалась первой относительно устойчивой, сваливалась в кризисы и революции не более чем в 5% случаев. Рост был пониже, чем на «кривой разгона» у прав, несколько ниже, чем у обязанностей, но вполне удовлетворительным в случае, если вокруг нет агрессивных соседей-«спринтеров». Они до своей катастрофы могли бы уничтожить это относительно устойчивое общество и утянуть его за собой в яму. Главной опасностью оказалось, что люди по своему эгоцентризму склонны, получив право, забывать о связанной с ним обязанности. Поэтому необходимы механизмы слежения за честным выполнением обязанностей, а они могут перерасти в привилегированные и злоупотребляющие своим положением группы охранителей.
Вроде бы осталась одна модель, но что-то подсказывало: ею дело не ограничится.
На четвёртое утро похода Павлик закричал:
— Вот это да! Характеристики стали расти! Не зря, оказывается, таскал тяжести, шлифовал и колол камни до упаду, читал эти длиннющие тексты. И даже устойчивость к боли выросла.
Армен добродушно подколол:
— Открыл Америку через форточку.
— Для Вас, может, это форточка, а для меня океан, — неожиданно обиделся Павлик.
— На сердитых воду возят, — похлопал его по спине Армен, и Павлик поёжился: всё-таки припухлости от последней порки ещё болели. — А если ты считаешь эти тексты длиннющими, то здорово ошибаешься. Я тебя обучу скорочтению, чтобы ты смог за вечер прочитать две тысячи страниц, если необходимо. Правда, голова после этого болеть будет, — пообещал социолог.
— А устойчивость к головной боли будет повышаться? — спросил Павлик, и мы вновь расхохотались.
За разговором мы немного потеряли бдительность. И спас нас Павлик.
— Трещина какая-то необычная. Может, Вам, Стас, пригодится?
Это был маленький разрыв в реальности. Выглядел как изгибающаяся трещина шириной максимум несколько сантиметров и длиной метров двадцать. Мы хотели поэкспериментировать с ней, но страшный эпизод сделал это излишним.
Молодая женщина в лыковом плаще и поясе, куда-то спешившая, помчалась прямо через разрыв. Случайно она оказалась в положении, когда правая половина тела пересекала трещину, а голова была вне неё. Бок у несчастной исчез, потекла кровь, она бешено закричала и вскоре умерла. Тела пока что исчезали, видимо, система переработки трупов и прочих отходов ещё не была синтезирована. Теперь часть «трещины» была помечена резко обрывавшимся в одну сторону кровавым пятном. Значит, разрыв невидимкою продолжался и над поверхностью. Что-то подсказало нам, что он достаёт до здешней «небесной тверди», а корнями уходит в местный «тартар».
Мы стали двигаться намного осторожнее, мелкие разрывы попадались довольно часто, и вскоре мы оказались перед большим разрывом, концы которого уходили вдаль в обе стороны. Стас отправил сообщение Системе, мы подождали чуть-чуть, вроде бы разрыв стал затягиваться, но, когда мы попытались уйти от него, оказалось, что мелкие разрывчики тем временем росли и мы окружены ими так, что пройти весьма проблематично. Стас отправил ещё одно наблюдение, а я тем временем решил, что можно кое-что высказать.
— Система объелась. Слишком большой стала, и выявились несогласованности в программном фундаменте. Разрывы лишь видимое их проявление. Стас, пророчу: скоро Система призовёт тебя в мир админов тестировать обновления.
— Провидец, ишь ты, нашёлся! Тогда тебе надо было бы глаза выколоть, самые сильные ясновидящие всегда слепыми были, — съехидничал Стас.
Но вскоре у нас у всех, кроме Павлика, загорелись системные сообщения. Нас просили срочно рекомендовать хороших программистов, работавших с ядром и системными программами Линукса или Юникса. Я сразу вспомнил имена нескольких хороших знакомых и написал их, Стас тоже, Армен чесал в затылке. А Павлик немного запаниковал:
— Мир разваливается? И программисты будут его спасать? А Стас будет у них главным? Я уверен, он Мир спасёт! — закончил он, убеждая сам себя в «хэппи энде».
Цветы так и оставались цветами, Системе было не до растений и плодов сейчас. Наш «островок» не уменьшался, и некоторые мелкие разрывы затянулись, но дальше шла сеть таких же разрывов. Осталось сидеть на месте, безжалостно тренировать Павлика, который иногда бурчал: