Я- Хюррем!

Прежде чем отправиться обратно во дворец, мне предстояло решить еще одну задачу. Проще говоря, избавиться от тела. В данный момент тело лежало в углу комнаты, завернутое в покрывало, и действовало мне на нервы. Но здравый смысл подсказывал мне, что просто спуститься мимо хозяина этого гостиного дома и спокойно выйти наружу у меня не получится. Наверняка он решит проверить, в каком состоянии я оставляю номер после выселения.

Или я слишком забиваю себе голову современными традициями?

Вздохнув, я откусила кусочек от уже остывшей курицы и поднесла ко рту ложку плова. С телом все-таки нужно что-то придумать. Нельзя бросить его здесь … вот так.

В голову пришла только одна мысль. Каким-то, простите, х*ром, его нужно вынести из номера и закопать на заднем дворе. Ночью, пока этого никто не видит. По идее, я буду проезжать какой-нибудь лесочек…

Но как это организовать, простите?

Дожевав курицу, я более-менее определилась с планом действий. Мне нужно было нанять повозку, в которую я попрошу перенести «спящего» друга, тяжело и сильно заболевшего. Нужно только убрать кровь с раны и Ибрагим вполне сойдет за спящего, пока еще не начал разлагаться. Чтобы вынести тело, понадобится помощь слуг. Но на оплату деньги у меня имеются. А дальше… попрошу указать направление до столицы, и в ближайшем леске тело будет предано земле до заката, как и положено у порядочных мусульман.

Хотя что меня, что почившего бывшего Визиря сложно назвать порядочными мусульманами. Да и просто порядочными.

Усмехнувшись своим мыслям, я намочила шелковый платок и подошла к телу, борясь с иррациональным страхом, что вот сейчас он вскочит и удушит меня собственными руками. Не вскочил. Кровь оттерла кое-как, платок запихала за пазуху, чтобы выбросить его подальше отсюда. На Ибрагиме оставалась только длинная нижняя рубашка, штаны и кафтан я с него сняла. Надеюсь, что его внешний вид не вызовет лишних вопросов. Напоследок я замотала грека простыней с постели и на этом успокоилась.

Заперев дверь и молясь всем Богам, чтобы никто не сунулся в номер в мое отсутствие, я спустилась вниз, где почти сразу нашла хозяина этого «милого заведения» — грека по имени Анатолис. Суетливо раскланявшись, толстяк поинтересовался, что угодно «паше».

«Паше» было угодно нанять повозку для перевозки «заболевшего друга» в Стамбул. И пару слуг, чтобы несчастного, находящегося в «глубоком сне», бережно спустили из номера в ту самую повозку.

После того, как из рук в руки перекочевали пара десятков золотых монет, моя проблема была решена.

-Не желает ли паша пока откушать? — придвигая ко мне источавшую дивный аромат баранину, поинтересовался грек. — Пока не пригонят повозку.

«Паша» не отказался.

Процесс выноса тела прошел без сучка и задоринки. Лошадь Ибрагима я с небольшим трудом опознала на конюшне, но сумела-таки вывести ее и даже лично запрячь в повозку. Направление мне указали, так что теперь оставалось доехать до ближайшего леса и «скинуть груз». О том, что мне понадобится лопата, я вспомнила в самый последний момент.

Идти к доброму хозяину и просить продать лопату показалось мне не лучшей идеей, тем более в конюшне одна стояла прямо у входа — видимо, ей убирали навоз. Пожав плечами, я тихонечко ее притырила, и с деловым видом прошла к повозке, закинув ее внутрь, туда, где уже «отдыхал больной друг». Больше меня тут ничего не держало, а до Стамбула было 16 часов езды. Пора было выдвигаться.

Время уже было позднее, солнце клонилось к закату, а я неторопливо правила утомившейся за время нашего пути лошадкой. Еще бы, в повозки обычно от 4 до 6 лошадей впрягают, а тут ей одной такую тяжесть тащить! Ничего, недолго осталось.

Впереди замаячила опушка рощи. Для моих целей подойдет. Доехав до небольшой полянки, я осадила лошадь, спрыгнула с козел и, засучив рукава, направилась копать последнее пристанище для бывшего любовника.

Со стороны кажется, что я такая ужасная и хладнокровная, ничего-то меня не берет? Да, я такая. Жизнь научила, «добрые люди» добавили от себя.

Процесс рытья ямы грозил растянуться на всю ночь. Живот прихватывало каждый раз, когда я наклонялась, спина ныла уже через двадцать минут работы, но пришлось сцепить зубы и мучительно пыхтеть над медленно растущей могилой. Когда я, наконец, закончила, на небе уже показались первые звезды. Оставалось дотащить сюда тело.

-Я так точно ребенка потеряю… — ни к кому не обращаясь, бормотнула я, пытаясь за ноги вытащить тело Ибрагима из повозки. Поддавался труп плохо. Во-первых, он уже начал коченеть и от этого стал как будто раза в три тяжелее. А во-вторых, у беременных женщин физическая сила почему-то убавляется.

Но я же упрямая. Я же дотащу!!! Мать его… За ногу.

Спустя двадцать минут процесс транспортировки был окончен. Я с трудом спихнула тело в яму и позволила себе перевести дух. Осталось закрыть его простыней и закопать. А потом можно и в Стамбул.

Где-то в чащобе гулко ухнула какая-то ночная птица, чуть не доведя меня до сердечного приступа. Было темно, а у меня ни айфона, ни фонарика. Практически все действия приходится совершать на ощупь. Хорошо еще, что ночь достаточно лунная, кое-что все-таки видно. А иначе пришлось бы ждать до утра.

-Спи спокойно, Ибрагим, ты был хорошим визирем и умным врагом. Да и любовником неплохим. Мне тебя даже будет не хватать, — чистосердечно сказала я, спрыгнув в яму и закрывая тело покойного простыней. С трудом удалось вылезти обратно, и то пришлось вставать на живот бывшего Визиря. Чувствовала я себя отвратительно.

С трудом я все-таки забросала яму землей и слегка ее разровняла. На большее моих сил просто не было. Подумав, что с выездом в Стамбул стоит подождать до утра, а пока поспать в повозке, я зевнула в горсть и, забросив на плечо верно послужившую мне лопату, отправилась к ней.

Два десятка небритых заросших мужиков, в этот момент отвязывающих лошадь, моему появлению не обрадовались.

-Благородный паша что-то потерял? — подбоченившись, поинтересовался у меня главарь этой шайки оборванцев. — Паша, верно, забыл дорогу до дома?

-Паша сейчас тебе башку снесет, -огрызнулась я, воинственно вскидывая на плечо лопату. — А ну, пшел вон от моей лошади, чмо небритое!

Мужики слегка опешили от такой «доброты», но быстро разбегаться с воплями ужаса и пристыженными лицами почему-то отказались.

-Паша слишком глуп, раз считает, что справится один против 25 бывших янычар, — недобро ухмыльнулся главарь. Этого мне еще не хватало!

-Перебежчиков, — уточнила я. — «Бывших» янычар не бывает.

Слова о перебежчиках моему собеседнику не понравились. Его подельники заворчали. Кто первым бросился в драку — я не запомнила, очутившись практически сразу на земле с завернутыми за спину руками. Волосы вырвались из-под чалмы и рассыпались по плечам.

-Да это женщина! —послышался удивленный возглас кого-то из бандитов. — Хатун, что ты делаешь одна в лесу, да еще в мужской одежде?! Где твой муж, или ты одна?

Мне бы язык прикусить, да помолчать, но я неожиданно разоткровенничалась:

-Меня похитили, но я сумела сбежать, и возвращалась домой. Я могу отдать вам те деньги, что у меня есть, и вернуться в Стамбул. Если же вы меня проводите — я обещаю вам большую награду и хорошие должности.

-Кто ты, хатун? — неожиданно послышался молодой голос. Более-менее вменяемый. — Как ты можешь обещать нам такие вещи? И почему мы должны тебе верить?

-Я Хасеки султана Сулеймана! — гордо задрала я подбородок. В следующую секунду передо мной разверзлась Тьма, и я потеряла сознание — в который раз за последние дни.