Страница 41 из 153
«Жуть», — это уже она приласкала себя.
На тонкую материю Элья нанесла клей и терпеливо наклеивала на нее отстриженные кончики волос. После вырезала мохнатую заготовку тонкой полоской и подклеила под свои брови. Получились толстые мохнатые гусеницы, придающие ее лицу наивный, немного грустный вид.
Подложив под щеки подкладки, поджав верхнюю губу, а нижнюю чуть оттопыривая, она потеряла всякую схожесть с собой. А если еще сделать прическу вот так, то можно смело выходить и никого не бояться, наверное.
В зеркало на Элью смотрело очень бледное, наивное, юное, растерянное существо из деревни. Две косы, уложенные над ушками в бублики, придавали ей схожесть с барашком. Толстые прямые брови полностью меняли лицо, да к тому же подкладки под щеки сводили на нет нежный овал, придавая схожесть с хомячком.
«Губу я не буду сильно поджимать, это чересчур. Достаточно намека на неправильный кроличий прикус», — решила Элья.
Оставались глаза. Яркая примета. Но, выйдя на свет после длительного пребывания в темноте, хочешь не хочешь, а придется щуриться как слепой курице, это, возможно, и будет для нее выходом из положения.
На следующий день, не слишком рано, почти перед обедом, Элья, одетая простенько, с сумкой за спиной, спокойно вышла из замка.
— Эй, ты куда? — окрикнул ее мужской голос.
«Чтоб ты провалился».
Молодой стражник решил проявить бдительность. Девушка с достоинством развернулась, чтобы не привлекать внимания громким разговором, подошла к парню и, уперев руки в боки, с презрением спросила:
— А тебе какое дело? — Из-за подложек вышло картаво, но понятно, главное — удержать кругляши на месте.
Стражник рассмеялся. Ему виделась молоденькая девчушка, впервые попавшая в замок, но пытающаяся держаться с достоинством. А еще у нее забавно подтарчивала пара передних зубов, из-за чего, видно, она плохо говорила.
— Мне до всего есть дело. Я на посту, — важно ответил он.
— Ну так и я на посту, — не смущаясь, парировала деревенщина.
— Это на каком же ты посту? — все больше веселясь, поинтересовался стражник.
— А на таком, что иду по поручению. А потом домой поеду, а ты меня задерживаешь.
— Это какое же у тебя поручение?
Девчонка сделала забавную моську, мол, поручение чрезвычайной важности, сообщать всем не велено. Парень совсем развеселился.
— Никак хозяйка послала что-нибудь продать? — проявил догадливость служивый.
— Ты что?! — зашипела якобы оскорбленная девчонка и заоглядывалась по сторонам.
— Да ладно тебе, господа частенько так делают. Загостятся, а на обратный путь денег не хватает, вот и посылают вас продавать тряпки. Только обычно постарше посылают, они поумнее и пошустрее.
— Постарше некому, все заняты, — важно прокартавила пигалица, хмурясь на нелестный отзыв. — А мне несложно по пути зайти.
— Чего по пути, обратно не вернешься, что ль?
— Уезжаю я, говорила же. Выполню поручение и тю-тю, — с достоинством, явно подражая старшим, отвечала сопливая служанка.
— Жаль, ты мне глянулась, — не успокаивался парень, может от скуки, может оттого, что никто его важным не считал и в разговоры с ним не вступал.
Девчонка на его «глянулась» только весело фыркнула и заторопилась по делам.
Сердце у Эльи колотилось нещадно. Легкость в общении с молодым стражником далась ей с большим трудом. По ее спине тек пот, а руки в варежках тряслись так, что пришлось сцепить их. Но маскировка сработала, и ей удалось покинуть замковую территорию, потом, пройдя по заполненной народом улице, вместе со всеми она вышла за ворота. От волнения чуть ноги не отказали. В одежде было жарко, она вся взопрела, глаза болели от яркого света, но надо было спокойно идти, причем как можно дальше, а потом уж перевести дух.
— Милая, куда путь держишь? — полюбопытствовал проезжающий мимо старичок на телеге.
— Домой, дедушка, — стараясь удерживать на месте защечные подложки, прокартавила она.
— И где ж твой дом?
«Твое какое дело!» — рассердилась Элья, но ответила приветливо:
— Далече. — Потом словно спохватилась и, не дожидаясь новых вопросов, сама стала задавать: — А вы, дедушка, далеко ли едете?
— До самого Таури.
— Далеко. — Она сообразила, что дед имеет виду не городок при замке Таури, а центральный город Таури. — По делам приезжали?
— Конечно, не без дела, — заважничал старикашка, жалея девчонку, что произносила слова медленно и старательно проговаривая. — Тебе коль по пути, садись, подвезу, все не так скучно будет.
— Благодарствую, не откажусь. — Элья поклонилась и, запрыгнув на телегу, поджала ноги, устраиваясь поудобнее. Она с облегчением расстегнула одежду, давая прохладу разгоряченному телу, и продолжила разговор: — Неужто в замок продукты возят из такой дали?
— Почему продукты? Я товар сыну вез, сейчас гостей у графа много, может, раскупят.
— Что ж за товар у вас, дедушка, коли не секрет?
— Не секрет. Домашние тапочки, сапожки. По всем признакам зима нынче затяжная будет, в сапогах в доме тяжко ходить, вот и придумал мой сын домашнюю обувь.
Элья улыбнулась: уж не с ее ли легкой руки начали шагать по миру Твердь тапочки?
— Хороший товар, — чинно похвалила она.
— Да, — махнул дед рукой. — Хороший-то он хороший, да только деревенщина одна вокруг, не разумеют своего удобства, цепляются за традиции.
Помолчали. Так бы и ехать в тишине, давая нервам утихомириться, но деду вскоре стало скучно.
— А ты как же в пути оказалась?
— Работала я служанкой, да вот платить перестали. Хозяйка говорит, что все потом да потом. Я и ушла.
— Это у кого ж ты в прислугах ходила?
Девчонка приосанилась и важно заявила:
— Не приучена о хозяйских делах болтать.
— Так ведь нет у тебя хозяйки! — воскликнул дед.
— Все равно, неприлично.
— Ишь ты, надулась-то как сразу, прямо как жаба на болоте.