Страница 120 из 153
— У меня есть мятные палочки, если их съесть много, то перехватывает дыхание, но боюсь, что помощь подоспеет раньше, — высказалась Элья.
— Нет, этого грозного и решительного мужчину мятными палочками не сломить, — задумчиво ответила компаньонка.
— Тогда будем бить по самому дорогому? — ужасаясь, спросила юная дева, прижимая руки к груди.
— Нет выхода, — сурово сдвинув брови и ударяя кулаком по столу, решилась леди Совин.
Казначей побледнел и опустил глаза на свое самое дорогое, чуть не упустив момент, когда старшая леди взяла хозяйственную книгу и медленно вырвала оттуда страницу.
— Не-е-е-ет! — Громогласный вопль казначея впоследствии обсуждали потомки не одно столетие.
Выхватив у Эммы вырванный лист, леди Таури с выражением крайней жестокости на лице стала рвать его пополам, после еще раз, а леди Совин уже тянула следующую страницу.
— Нет, оставьте, прекратите, что вы делаете?! — бушевал казначей, пытаясь освободиться из на удивление крепких лент.
Элья быстро просмотрела следующий листок и страдальчески воскликнула:
— О стихии, это же счета, сплошные цифры! Разве их потом восстановишь?! — И разорвала лист.
— Прекратите немедленно, злодейки! — рычал казначей.
— Отдайте положенную выплату, — отвечали дамы.
На пятом листке его сиятельство сдался и, кивнув на полку, разрешил взять десять туго набитых мешочков. Граф Динари оживился на секунду, когда увидел, как маленькие сумочки леди, висевшие аккуратными расшитыми кошелечками на запястьях, трансформируются в приличного размера сумки, причем без всякой магии, всего лишь путем умелого складывания, и снова обмяк.
В этот момент раздался грохот, и дверь в кабинет была выбита. На пороге появились дюжие молодцы, а следом за ними — его величество Фердинанд.
Строгий, оценивающий обстановку взгляд задержался на роскошных бантах, держащих руки казначея привязанными. Король отметил наполненное страданием выражение лица Динари, с удовольствием рассмотрел двух леди, старательно делающих вид немного пошаливших и безобидных дам. Одна была слишком юна, хоть и хороша, вторая казалась знакомой…
— Леди Совин? — не сдержав удивления, спросил его величество.
Графиня поклонилась еще раз, подтверждая догадку.
— Вы как-то необычайно помолодели, — проявил подозрительность Фердинанд.
— Активный образ жизни очень бодрит, ваше величество, других секретов у меня нет.
— Представьте мне вашу подельницу, — давая знак удалиться сопровождающим рыцарям, весело приказал король.
— Графиня Таури, вдова, — торжественно провозгласила Эмма.
Элья сделала изящнейший реверанс, склонила голову и не видела, как его величество вопросительно поднял одну бровь, кидая на леди Совин недоуменный взгляд. Та, так же молча излучая укоризну, ответила, мол, надо в ногу со временем шагать, теперь модно так выражать верноподданнические чувства, и тоже, улыбаясь, красиво повела ручкой и присела в реверансе. Король попытался помахать кистью, копируя дам, но жест не удался, и, плюнув на новшество, он задал волнующий вопрос:
— Скажите мне, леди, почему мой казначей связан и заперт с вами?
Графини замялись, не зная, как, не вдаваясь в подробности, быстро и четко ответить. Все знали, что король не любит словоблудия и суров с теми, кто плетет словесные кружева.
Как лицо заинтересованное и буквально кожей ощущая, что терпение величества на исходе, Элья, улыбаясь, ответила:
— Мы его пытали.
«Четко и по существу», — подумала она, пытаясь ласковым и радостным выражением лица показать, что всем было приятно.
Однако развесившие уши рыцари в приемном покое, услышав признание, сочли нужным протиснуться в кабинет. Банты на руках у казначея с той позиции видны не были, и поэтому они с откровенным ужасом взирали на двух прелестнейших дам и с трудом сопоставляли прозвучавшие слова и внешний вид леди.
— Что же вы хотели получить от графа Динари?
— Долг, ваше величество.
Дальнейшие разъяснения обошлись без недоразумений, более того, у казначея нашлось немало завистников, и многие пары долго еще играли в спальнях в «казначея и разбойницу».
А через пару недель компаньонка леди Таури неожиданно переехала во дворец, став официальной любовницей короля и хозяйкой-управительницей дворца.
Его величество был человеком волевым, умным, дальновидным, но лучше ориентирующимся в военном деле, причем в самом широком смысле слова. Он был не только воином, полководцем, стратегом, но и дипломатом, умеющим договариваться, хватким завхозом, заботящимся о припасах, разведчиком, не пренебрегающим мелочами. Все эти разносторонние качества чрезвычайно помогали ему теперь в управлении государством, и все же их катастрофически не хватало для восстановления королевства и для успешного правления в мирное время. Все приходилось начинать с нуля, объемы работы были несопоставимы с предыдущей его военной деятельностью, поэтому он старался задержать умных вельмож при дворе, находил им поручения, а Эмма покорила его хозяйственным подходом ко многим проблемам.
К тому же она была привлекательна, приятна для него и умела себя держать с величайшим достоинством. Наконец-то королевский двор обзавелся хозяйкой, пусть не официальной, но наделенной широкими полномочиями.
Новую наперсницу Элье нанимать не пришлось, леди Совин уладила все вопросы с Фердинандом. В результате им было озвучено решение, что графиня Таури должна быть при дворце, но жить может без компаньонки в своем доме. Таков был вердикт короля.
Дамы, несмотря на короткое знакомство, надолго сохранили теплые отношения и в сложной дворцовой жизни оказывали друг другу неоценимые услуги и поддержку. За короткий промежуток времени они обе стали весьма влиятельными особами. Можно даже сказать, что двор короля формировался исходя из их вкусов, что во дворце прижились негласные правила поведения, озвученные ими, отчего Фердинанд только выиграл на политической арене и в плане привлечения толковых аристократов в поле своего зрения.