Страница 43 из 47
- Все на пол! На пол, я сказал! Лежать!
Глава двенадцатая
Полицейские сирены стихли. Искаженный мегафоном голос долетел снаружи:
- Говорит офицер полиции Майк Деррил. Предлагаю обсудить условия сдачи. Вот мой телефон, - голос продиктовал номер, - жду пять минут, затем начинаем штурм.
Террорист дал очередь в сторону улицы, опустил ствол к лежащим на полу:
- Ты, в зеленом! Набери номер, ну!
Гвен неуверенно глянула по сторонам. Кажется, приказ относился к ней. Она переспросила:
- Я?
- Пошевеливайся, крыса! - Голос захватчика звучал хрипло и зло.
- Я номер не помню.
- Эй, ублюдки, помогите ей, - сквернословя, мужчина переводил ствол с одного пленника на другого.
Дик лежал, закрыв затылок руками. Он с ужасом представлял, как пуля вонзится в голову и расколет её, выплеснув мозг:
- Как ойроту, которого застрелил Егор. Или в сердце, как второму. Или…
Он так живо представил собственную смерть, что рука Гвен напугала хуже выстрела:
- Что?
Девушка протягивала мобильный телефон и молила:
- Вспомни!
Дик не успел вернуться из сибирских воспоминаний. Там, в пещере и в ските, тоже было темно и страшно. И плакала Лена. Всхлипывала, совсем, как Гвен здесь. Залитое слезами, её некрасивое лицо казалось детским, а слезы напомнили, как разно вёли себя Алекс и Арни в момент опасности. Невысокий, коренастый врач сражался с врагом. А сильный парень, бывший солдат – отсиживался в углу и погиб.
- Значит, надо биться!
В Ричарде Бронсоне зародилось мужество. Не поднимаясь с пола, он перевернулся на спину, чтобы видеть террориста:
- Эй! Разреши, я спрошу у них номер?
Тот перевёл ствол на Дика:
- Ты кто такой, чтобы вякать! Убью!
Чернота отверстия завораживала - там таился конус пули, одетый в желтое. Впервые увидев патрон, Дик поразился, насколько он схож с тигром, собравшимся для прыжка. Тогда, в пещере, гильза резво выпрыгнула, едва Егор открыл затвор – тигр прыгнул. И вот сейчас грязный палец на спусковом крючке - сгибался.
"Не хочу умирать, нет, нет! Не стреляй, услышь меня, поверь мне! Дай мне спасти себя, Гвен и все-всех-всех, - мольба рванулось к террористу, ища в том жалость. - Не стреляй, не стреляй!!!"
Палец ослаб, ствол опустился:
- Иди! Побежишь – убью.
Дик поднялся, демонстрируя ладони:
- Я не побегу... Я в дверях крикну им...
- Стой, - рыкнул хриплый голос за спиной, - не шевелись. Расстегни штаны, спускай. Так иди!
Джинсы гармошкой собрались вокруг ног Дика. Шаркая, он добрался до двери, поднял руки и закричал:
- Не стреляйте, я заложник! Повторите телефон!
Мегафон откашлялся, повторил номер.
- Ты, голожопый, назад, - приказал террорист.
Только сейчас Дик осознал, как странно и нелепо выглядит. Со спущенными штанами, с поднятыми руками.
"Почему никто не смеется? Это очень смешно должно выглядеть со стороны..."
Хихикая над собой, идиотом, он развернулся, поднял джинсы, чиркнул молнию вверх, застегнул ремень, совсем забыв о террористе. Тот уселся на барную стойку, прижимая телефон плечом. Гвен стояла на коленях, но слёз стало меньше. Дик не стал ложиться на пол - сел, скрестив ноги.
- Представляю, как народ хохотал, - шепнул он девушке.
- Ты что, Дик? Какой смех?
"Конечно же, Гвен притворяется! Просто не хочет огорчать – уж в таких делах женщины никогда правду не скажут. Она меня жалеет, что тот унизил, в трусах заставил идти, словно я с унитаза встал, – в Дике копилась обида, - так меня никто и никогда не оскорблял..."
Лицо горело от стыда и смущения. Недавнее желание сделать героический поступок, защитить девушку от убийцы, от террориста, от неминуемой смерти – ушло, истаяло, словно капля воды на раскаленной плите. Его унизили, превратили подвиг в посмешище!
*
Ствол автомата с черным пятнышком дульного отверстия выглядел простой железкой, совсем не страшной. Неприязнь к террористу мешала слушать, о чём тот болтал с полицейским. Дик вложил себя в посыл:
- Вскрыть его мысли!
Банкой сардин обнажились мыслишки террориста. Короткие и мерзко пахнущие, они переползали друг на друга, подобно личинкам мухи, что пожирают нечистоты. Тщеславие и торжество распирали бывшего морского пехотинца:
- Вот они у меня где! Как они боятся! На полу лежат, не дышат. Копы со мной переговоры ведут! Телевидение снимает! Да я сейчас миллион запрошу – дадут! И вертолёт дадут! А там, с деньжатами...
Глупая, совершенно детская надежда жирела, разрасталась в мозгу террориста - из категории "закрою глаза и всё исчезнет". Ведомый наивной надеждой, он торговался, выпрашивал деньги и автобус, врал про бомбы, навешенные на заложников, и сам себя понемногу убеждал в реальности придумок.
- А вот я тебе!
Дик мстительно прищурился, потом вовсе закрыл глаза, чтобы плетение мыслей террориста стало отчётливей, и принялся растаскивать их, ломать и перекраивать, будто занимался таким делом всю жизнь:
"Так, вот эту, про надежду на удачный побег, мы выпутаем из мечты о богатой жизни.... Теперь уберем о теле- и газетной славе, заменим на страх пожизненного заключения... Автобус и вертолёт - уберем радостное предвкушение, заменим на арест, лбом о бетон, на пинки в спину по дороге в участок... Гордость "я объект переговоров" заменим на страх, что штурмовая команда уже подкралась и сейчас ворвётся..."