Страница 41 из 47
Джереми заинтересовал сплав по реке, случившийся под руководством русского врача, невесть откуда появившегося в лагере экспедиции:
- Если это реально, то Алекс - боевой маг. Он выдал себя, слишком хорошо подготовлен, явный спецназ. Наши скауты наподобие киношного Рэмбо на такое не способны. Бибски, а его можно отыскать по адресу, там, в Сибири? По нему бы и школу русских вычислили. Как?
- Я проработаю вопрос, - куратор изящно ушёл от обещания, но чёрный маг продолжил давление, как ни в чём не бывало:
- Только нормала посылайте, без сексуальных заморочек. Не надо политкорректности. Ладно?
*
Миновав проходную, Дик вздохнул облегченно. Морпехи, охраняющие территорию, и колючая проволока – слишком похоже на концлагерь Дахау, где трудились нацисты. Соловецкие лагеря оставили менее яркие воспоминания, но тоже приятного мало было. Малейшее ограничение свободы ощущается американцем, а тут такой режим, словно они в тюрьме сидят. Гвен заметила отношение коллеги к охране, поинтересовалась:
- Почему так?
- Знаю, что режимный объект, но страшно, - долго пытался передать свои ощущения новенький маг, всё сильнее распаляясь от бессилия вложить в слова такие богатые и красочные мысли.
Язык не поспевал высказывать их, а потому речь комкалась, предложения склеивались неуклюже, ведь к началу первого добавлялось продолжение второго и конец уже третьего, четвертого, пятого...
Разозлившись на себя, Дик в отчаянии представил, как бы красиво было, вставь он все свои сумбурные мысли сразу, целиком, одним громадным блоком – в голову Гвендолин, умной девушки.
Образ блока, этакого массива объемных картин, многократно прошитого еще и словами, возник – вообразился. Словно трёхмерный кубик Рубика, подаренный покойным Егором покойному ойроту Анатолию. Кубик-блок выглядел прозрачным, но таким же связанным изнутри. Объёмные картины свободно перемещались относительно друг друга, слова перекрещивались, образуя неожиданные ассоциации – изящно и красиво.
Гвен ахнула:
- Бог мой! Как тебе удалось?
- Ты о чём? Что удалось-то, - начал было спрашивать Дик, осознав в середине вопроса суть удивления и восприняв блок её мыслей, не менее красочных, но совершенно иных, - удалось, я понял! Гвен, я читаю твои мысли!
Заявление его ничуть не соответствовало истине – прочесть такой объём за краткий миг не то, что трудно, а вовсе невозможно. Так, мелькнула яркая вспышка и мгновенно исчезла. Только и успел Дик, что ощутить настрой мыслей, словно музыкальный аккорд расслышал – мажор. Теплый и доброжелательный сначала. Как тысяча скрипок петь начала, густо, объемно, вкусно, аж завибрировала ответно душа!
Но звучание изменилось в последний миг перед исчезновением - тревожно и холодно взвизгнул диссонанс, заставив вздрогнуть. Гвен так и смотрела, испуганно и тревожно, немного враждебно даже:
- Шариться в мыслях? Что ты успел? Не смей!
И что-то резкое, неприятное выкрикивала она ещё долго, в манере скандальных героинь телевизионных "Изменщиков". Затем Гвен уехала. Одна, отказавшись подвозить Дика, как делала раньше. Пришлось парню вызывать такси.
Добравшись до квартиры, новенький маг завалился на постель, смежил веки, хотя спать не собирался. Оскорбительное подозрение сильно зацепило его и подзадорило.
- Раз она не поверила, чего стесняться?
И Дик припомнил клочки её мыслей. Это оказалось делом не таким и сложным. В тот, первый момент, весь блок обрушился, как массив воды, в котором воспринимаешь только общую температуру – холодно, горячо ли. А клочки мыслей остались "каплями", и не просто так, абы где. Отнюдь! Вызвали резонанс, "разбудили" себе подобные, похожие места.
- Так вот что, - приятно поразился Дик, - испугалась, что пойму, что нравлюсь, - и огорчился, сообразив. – Ой дурочка, а если обидится?
*
Ричарду Бронсону нравилось устроение дел в магическом отделе. Он ведь не просто так увлёкся ментальным обменом – он его выбрал осознанно. В отделе практической магии сложилось удобное отношение к учёбе. Никакой обязаловки не было и в помине. Сотрудник отдела мог работать по выбору в любом направлении, изучая теорию или отрабатывая практику с желательным инструктором.
Учеба велась по индивидуальному графику, со сдачей нормативов в конце каждого квартала. Те, кто повышал результат, получал надбавку к зарплате. Не повышал – не получал. В обратную сторону схема стимулирования тоже действовала.
Неделю, положенную для ознакомления, Дик посвятил экспериментам. Он попробовал себя везде. И сначала везде разочаровывался. С файерболами ему просто не повезло – он оказался конченым лузером во всех аспектах – отконцентрации энергии до пападаня в цель. Ну, не охотнтк, и всё тут! Телекинез тоже не удался. А вот внушение мыслей пошло легко, как по маслу.
Методику передачи представила Гвендолин:
- Ты смотришь на корточку и думаешь о ней. Я думаю о тебе, выбираю ту, отмечаю. Потом сравниваем.
Дик сразу показал восемьдесят процентов по внушению, причём вне зависимости от расстояния. Удостовериться в успехе новичка пришел сам Джереми. Проверил на себе, затем загнал в бункер Тома и молодого парня из научной группы, заведомо бездарного. Втроём те начали угадывать картинки, которые смотрел Дик, потом писать то, что приходило им в голову.
Когда все четверо обалдели от абсолютного совпадения навнушенного новичком (грамматические ошибки Тома в счёт не шли), Джереми похлопал Дика по плечу, забрал записки и велел начать обратную процедуру – чтение мыслей.