Страница 14 из 47
- Срочно надо в больницу, оперировать. Печенка насквозь, живот тугой, перитонит начинается.
- Ага! Тут попробуй высунься! Они нас специально заманили - наследили и засаду сделали.
Майор вызвал амфибию. Пилот выслушал информацию о потерях, распоряжение о вызове подкрепления. Подтвердил, что понял, ответил, что немедленно свяжется со штабом, отключился. Прокурор потребовал от майора подробного рассказа. Невольный слушатель Горлов не нашел ничего удивительного в гибели двух военных и милиционера (себе-то чего врать, не жилец тот, не жилец!). Душа зачерствела, стала жесткой, словно корка хлеба, которую они с погибшим Константином Исаевичем разделили в обед.
Дождь почти унялся. Ясно просматривалась лысая сопка на фоне чернохвойной тайги дальнего отрога. Там буря лютовала вовсю, но в ските было тихо. Горлов успел мельком глянуть в проём, когда сухощавый припряг его двигать лари. Спасатели строили оборонительный редут. Получилась сдвоенная цепочка, перекрывающая половину молельного зала.
Перед редутом смердели вскрытые трупы, позади, ближе к майору, воняло отхожее место. Горлов притерпелся к атмосфере, хотя остальные морщились. В алтарном пристрое зловония оказалось меньше. Милиционер лежал тихонько, даже не стонал. Присев, врач потрогал запястье, поискал пульс на шее. Открыл саквояж Чаркина, фонендоскопом послушал сердце. Приподнял веко и констатировал смерть.
- Видать, пока несли, порастрясли беднягу. Болевой шок или кровопотеря, - высказал об этом майору, глядя тому в еще припухший глаз.
Это опять напомнило о "Чехове" – Чаркине, авторе синяка. Чтобы скрыть навернувшуюся слёзу, Матвеич направился в алтарный придел, отмахнувшись от прокурора:
- Что мне здесь делать? Я там полежу, пока вы воевать будете. Глядишь, мне верить начнете...
- Зачем наручники? Он прав насчет ойротов. Скорей всего, и в остальном тоже, - неожиданно заступился майор, и сухощавый присоединился к нему:
- Лучше дать ему ствол.
Однако поколебать подозрительность прокурора не удалось:
- Наручники, чтобы не убежал! Это приказ! Он сам признался, что зарубил топором начальника экспедиции и второго…
- Они зомби были, уже мертвые! – выкрикнул Матвеич.
Майор защелкнул браслет на правой руке, свободнее, чем в первый раз. Левую заламывать не стал, подвел к нарам, померил несколько жердей, выбрал подходящую по диаметру, закрыл второй браслет на ней.
- Вот это правильно, - одобрил прокурор. - На виду, хрен смоется!
*
Матвеич попробовал сесть на пол. Рука на весу быстро заболела от острого края, врезавшегося в косточку запястья. Обхватил жердь двумя руками. Так было терпимо, но руки устали. Тогда он забрался на нары, лег плашмя, положив правую на жердь чуть впереди. Так и лежал, пока не заболели ребра. Все-таки нары из жердей – извращение! Дощатые надо делать. Или матрац давать.
Он сел, принял почти позу лотоса, закрыл глаза, чтобы не видеть этих поганцев, выживших вопреки справедливости. А такой человек, как Исаич, умеющий двумя словами сформулировать самые сложные действия – погиб! Спросить бы его, как надо колдовать, чтобы оживить убитого, да уже не спросишь…
Мысли текли ровно и безостановочно, увлекая одна другую, вторая третью, складываясь в запрос самому себе – как должно выглядеть колдовство? С точки зрения просвещенного человека, имеющего понятие о физике, химии и многих иных вещах, неведомых древнему, наивному предку? Кстати вспомнился друг, искренне уверовавший в свой литературный талант. Тот самый, писавший скучные многословные романы о мужественных космолетчиках. Как все неофиты, завел страничку в интернете, раскидывал писанину по сетевым конкурсам.
Представители точных наук, входящие в жюри, с наслаждением долбили новичка за незнание физических реалий и законов. Заклеванный графоман огрызался, находя колоритный бред критиканов, несведущих в медицине и физиологии.
Утешая друга, Матвеич привык соотносить фантастические допущения с "разрешенной" реальностью. Стать бы невидимкой, убежать отсюда! Со времен "Человека-невидимки" в памяти остались требования – свет либо поглощается, либо отражается.
Вот фотоны долетают до него, потом разлетаются в разные стороны. Им предстоит проникнуть в роговицу, в хрусталик, шлепнуться на сетчатку, возбудить импульсы. А те - медленно поволокутся по нервным волокнам от глаз, смешаются в перекрестке, попадут в полушария. Будут сравниваться, оцениваться, и в самом конце выдадут сознанию сигнал – это человек, мужчина по внешнему виду.
- Искать управу на физические частицы? Ну их к черту, эти фотоны! А вот помешать работе нервных волокон, и аналитической системе – очень даже можно! Это в легкую, ведь все знакомо. Путь от сетчатки, скажем. Что стоит перекрыть поступление сигналов в правое полушарие? Пустяк! Однако левое воспримет их и пошлет запрос в правое – эй, а вы там человека видите?
- А мы сигнал затормозим. Тогда левое засомневается и замнется – как быть с неподтвержденными пустяками? И запросит подсознание: этот тип вроде бы есть в одном глазу, и вроде нет - в другом? Так что с ним делать, а? Подсознание спросит – двигается? Если нет, отложит задачу на потом – подвижное заведомо опаснее! И доклад сознанию пойдет без ссылки на ерунду. Вот и стал объект невидимкой.
- Но, стоп! А если наблюдатель одноглазый? Тогда - помешать опознанию. Стать непохожим на человека. Ну да, это же принципы маскировки или мимикрии! Надо толкнуть подсознание "под руку" в тот момент, когда идет сравнение с образцами из памяти. Блин, так вот как сработал морок, выдавший ойротов за росомах! Арнольду и Лене подсунули готовый образ, ну, конечно! Не гориллу же им предъявлять, и не льва. Росомаха или рысь – в самый раз!