Полтора метра счастья

Химчан выбрался раньше из ванны, оставив меня привести себя в порядок. А мне, собственно, уже с собой особенно ничего и не нужно было делать. Мы потерли друг другу всё, что можно было, несколько затянув банальную процедуру мытья и теперь, обернувшись в полотенце, я выключила воду, услышав в образовавшемся беззвучье музыку, доносящуюся из комнаты. Что это? Хим веселится? Вот дела! Протерев рукой запотевшее зеркало, я заулыбалась себе. Я была счастлива не тем, что сама была счастлива. Я была счастлива оттого, что стал счастливым Химчан. Именно это возносило меня на небеса: его радость, его смеющиеся глаза и подобревший голос.

Почистив зубы и посушив волосы полотенцем размера поменьше банного, в которое закрутилась, я открыла дверь и вышла. Сквозь широкие щелки повернутых жалюзи навстречу пробился солнечный щурящийся свет, ободрив стены и сделав всё вокруг теплее. Под тянущуюся игру саксофона, вальяжную, как чикагский мафиози, приятный мужской голос напевал из негромких колонок макбука: «Это новый рассвет, это новый день, это новая жизнь для меня, и я чувствую себя хорошо».

- Что это? – просияла я, находя текст очень уместным. Я знала, что и Хим никогда не упускает никаких деталей.

- Майкл Бубле. Тебе нравится?

- Я… никогда раньше не слушала такую музыку. – Это было совершенно не в моём духе, но я не спешила с заявлениями. Я понимала, что эти композиции требуют более тонкого понимания, более интеллигентного ума, нежели мой, и я хотела научиться у Хима понимать прекрасные для него вещи, видеть их его глазами. – Это типа джаз?

- Да, джаз и блюз. – Я заметила, что кровать уже была застлана, пустая банка из-под колы выброшена, вещи на полу больше не валялись. Полный порядок. Так, кто из нас выполняет бабские функции? Хотя, разве я в силах содержать порядок вокруг себя? Заставить меня убираться нечто из ряда вон. Кому-то придется со мной побороться. – Твой чай…

Химчан подал мне чашку на блюдечке. Красно-коричневая прозрачная жидкость пахла фруктами или ягодами, может быть малина, клубника или персик? Он заварил мне не черный скучный чай, а фруктовый, как я люблю. Струящийся вверх пар подсвечивался солнечными лучами. Мне хотелось мурлыкать и перебирать лапками, как кошке.

- А почему чай не в постель? – засмеялась я, присев на неё. Полотенце развязалось, и я придержала его, прижав рукой к боку. Хим отвел от меня взгляд, опустив его к своему чаю и подув на него. Удовлетворенная, я всё равно с трудом сдерживалась, чтобы не подойти к нему, не обнять его, не затискать до визга.

- Я забыл о нем. Вспомнил, когда перестал тебя видеть. – Это приятно, что его пока так сбивает с толку моя егозящая поблизости непоседливая попа. – Позавтракаем где-нибудь по дороге?

- Не знаю, я почему-то так волнуюсь, что кусок в горло не лезет. – Хим допил и отставил кружку, направившись к шкафу, который распахнул.

- Какой мне костюм лучше надеть? Черный? Или светлый? Совсем светлого у меня нет… разве что темно-серый.

- Костюм? – прыснула я, едва успев проглотить отпитое. – Шутишь? Я буду в шортах и футболке, а ты в костюме?

- Ты будешь в шортах и футболке?! – в свою очередь очумел Химчан.

- Да, мне так будет удобнее.

- Но… это же венчание, – напомнил он, будто я не понимала, о чем идет речь! – Это «тот самый день» для любой девочки. Разве нет? Если ты боишься стеснить меня, поверь, всё вот это вокруг не от недостатка денег, а от ненадобности. Мне для себя одного ничего не нужно было, поэтому если ты хочешь платье, туфли, фату, прическу, чулки… что там ещё бывает, ты скажи. Это всё будет.

Заболевшие от не сходящейся улыбки щёки грозили навсегда остаться с образовавшимися от неё ямочками. Не допивая, я поставила чашку и подползла к шкафу по кровати, замерев на четвереньках.

- Мне ничего не надо. У меня есть ты – это всё, чего хотелось. Так что джинса и кепки, и вперед!

- Вообще-то, я тоже единственный раз в жизни женюсь, – чуть обиженно пробормотал Хим под нос.

- Ути моя радость, - ткнула я его в бок пальцем. – Что ж ты молчал? Хочешь банкет и свадебный кортеж?

- Нет, я хочу невесту в платье и фате. Можно не длинном, но белом. Можно же? – настойчиво посмотрел он на меня.

- Можно, - кивнула я. – Тогда вместо прически венок из живых цветов. Это очень красиво. Сделаем?

- Сделаем, – улыбнулся он и бросил взгляд над моей головой, видимо, желая представить, как это будет смотреться, но дверь в ванную была не закрыта и он обнаружил там для себя нечто непоправимое. – О нет, Шилла!

- Что?! – ещё не зная, что произошло, виновато вжалась я в плечи от его недовольного тона.

- Ты что, рукой терла зеркало?

- Ну да… - зажала я передними зубами нижнюю губу.

- Ну ведь разводы же будут, для этого есть специальная тряпочка и средство с распрыскивателем! – Закрыв шкаф, он целеустремленно обошел кровать и направился к тому, что мозолило ему глаза.

- Ты намереваешься даже незадолго до свадьбы заниматься уборкой? – отвисла моя челюсть. Но Хим, не отвечая, уже принялся за дело, оттирая мои отпечатки пальцев. Хм… может у него это из-за прошлой профессии? Не оставлять следов, и тому подобное. С кем я связалась! – Зануда…

- Да-да, и педант, – хмыкнул он, с деловитостью опытного уборщика водя слева направо очищающим лоскутом. Я поднялась и, подойдя к нему со спины, прилипла к Химчану, обвив его руками вокруг талии. – «Душный», так ты назвала меня при первой встрече?

- Ты помнишь? – Я потерла рукой зачесавшийся глаз, захотевший заслезиться.

- У тебя на ногтях был слегка облупившийся бордовый лак, болталась плохо пришитая пуговица на декоративном кармашке куртки, твои волосы слегка отсырели от дождя, а за грязь на ужасно вульгарных ботинках мне не хотелось с тобой даже разговаривать, – отчеканил Хим, изумив меня дальше некуда. Если я ещё была способна изумляться куда-то по шкале удивления, поскольку жила в перманентном состоянии изумления рядом с этим типом.

- Ты просто гений! Всё время всё помнишь. А что тогда был за день?

- Понятия не имею, - убрав тряпку и помыв руки, он развернулся. – День пряников, рассыпавшихся на моей улице?

- И на моей. – Не удержав порыва, я успела лишь начать тянуться к нему, как он сам наклонился и, подхватив меня, горячо поцеловал мои губы. Нет, в таком темпе мы точно везде опоздаем.

Тень сидела на заднем сиденье, выполняя одновременно роль шафера и подружки невесты. К её ошейнику Хим прикрепил коробочку с кольцами, которую она должна была поднести. Ну, в общем, просто подойти с ней она должна была. Позевывая совсем как человек, она поглядывала в окна, скрипя распахивающейся челюстью и после этого смачно облизываясь. Она-то наелась, а вот мы так и не надумали перекусить, потратив всё время до полудня на магазины и салон цветов. В первом я схватила первое попавшееся коктейльное платьишко белого цвета, с оборками на подоле, рюшами вдоль декольте и рукавами буф. Оно было милейшим и нежным-нежным, так что я снова стала выглядеть на свои вечные шестнадцать. Менять белые кеды на туфли я категорически отказалась. Я уже настоялась на каблуках в своё время, хочу удобств и оригинальности. Хима, похоже, мой вид пропер не меньше, чем меня саму, особенно белоснежные носочки вместо чулок и кружевная подвязка на ляжке, выглядывающая из-под достаточно короткого платья. Он же сказал, что можно не длинное, какие проблемы?

А вот в цветочном салоне мы задержались намного дольше. Помимо роскошного венка, который я себе четко представляла и описывала консультанту, Хим затребовал свадебный букетик, маленький, кругленький и хорошенький, но флористы мигом возмутились, что подобные вещи заказываются заранее. Химчан достал бумажник и положил дополнительные к стоимости цветочного украшения пятьдесят баксов.

- Хотя бы за три дня, – строго отчитала его женщина. Он положил ещё полтинник. – Хотя бы за два. – Ещё сотня на столе. – Но делать всё достаточно долго, это ёмкая работа…

После третьей сотни все вокруг молча бегали и собирали букет и венок из тех цветов, на которые я указывала. Гулять, так гулять! На моей короткой стрижке вскоре образовалась диадема из бутонов роз пастельных тонов, переплетенных с миниатюрными фрезиями. Я достала из пакета только что купленную фату в пол, единственную традиционную вещь на мне сегодня, и, вытащив из сумочки шпильки, подколола её сзади под этот свежий, цветущий и пахнущий головной убор. Наблюдавший за последними приготовлениями Химчан был тих, как никогда. У меня самой дыхание спирало, и я боялась открыть рот, чтобы не разрушить ощущение какого-то киношного волнения.

Из праздника ромашек, лилий, хризантем и прочего, где витрины смахивают на жилища фей, а залы с набитыми охапками вазами на заколдованный лес, выйдя на улицу Нью-Йорка, одного из самых шумных городов мира, я тут же ненадолго потеряла сказку, почувствовав себя сумасшедшей или подрабатывающей иммигранткой, которая раздаёт флаеры, нарядившись в цыпленка, пингвина или какой-нибудь кактус, в зависимости от того, что рекламируют эти флаеры. Химчан, в голубых обтягивающих джинсах и тонкой джинсовой рубашке, крепче сжал мою руку, подвел меня к машине и, открыв дверцу, посадил внутрь.

- Только не скажи теперь, что мы едем в церковь, - хохотнула я, когда мы тронулись. – Нас оттуда выгонят.

- Нет, я даже не рассматривал такой вариант. Удобство Штатов в том, что можно заказать венчание хоть дома.

- Это будет пляж, да? Тогда нужно было дождаться заката, – мечтательно предположила я.

- Я думал о пляже, но середина лета… Кони-Айленд набит людьми, как и Брайтон. Впрочем, разогнать людей не вопрос, но в такую жару… а ты бы хотела на пляже?

- Потрахаться – да, - сбила я его с мысли, подмигнув. Хим снобски поджал губы, сосредоточившись на дороге, но я-то теперь знала, что не всегда его замкнутость вызвана отторжением. Иногда он просто пытается совладать с собой, чтобы не выебать что-то движущееся рядом. – Но твои доводы «против» меня убеждают. Я доверяю тебе, так что вези, куда считаешь нужным.

- Тут недалеко, Проспект Парк. На его территории, среди аллей и пешеходных дорожек, есть озеро. И беседка.

- Вау! – хлопнула я в ладоши, положив на колени врученный мне Химом букет. – Беседка, парк! А-а! Мне нравится!

- Ты ещё не видела.

- Да пофиг! Мне нравится! – Чуть не забывшись, я хотела откинуться, но вовремя выпрямила спину, придерживая венок и фату. В этой стране фриков, родине современного разврата, вседозволенности и самореализации через глупость и извращения, мы будем выглядеть почти обычно, я бы сказала, скучно и адекватно, но если бы мы женились в Корее, на нас бы смотрели косо все, и частично я была рада, что мы именно здесь, и можем сделать всё так, как сами того захотим. Как говорит Химчан, полную свободу нужно разрешать тем людям, которые точно чувствуют границы чужой свободы, и никогда не нарушат её. Поэтому нам разгильдяйничать разрешено, мы взрослые. То есть, Хим взрослый, а я с ним заодно. Он всё всегда сделает правильно.

В моменты, как этот, когда земля становится мягким ковром, воздух сладким нектаром, небеса зеркалом вечности и обиталищем дорогих душ, поют не только несуществующие птицы, но даже жужжание пчел кажется бельканто*, как называет трогающий его вокал Хим. Я готова была услышать в шелесте листвы игру ангелов на арфах, настолько всё сошлось, всё склеилось и слепилось. Вот, говорят, что люди – разделенные половинки, потерянные и страдающие друг без друга. Я не знаю, так ли это, потому что до той секунды, в которую поняла, что люблю Химчана, я не кручинилась ни по какой половинке и не задумывалась о её существовании. Я жила своей жизнью и даже была как-то счастлива с Джело… «как-то». Я не могла вспомнить, что именно испытывала тогда, но настолько я стала счастлива теперь, что точно осознала – от прежнего отказалась не напрасно. Я не пара Джело – это не обсуждается. Он мне как друг и брат, всегда был ближе к этому, хоть какое-то время и страстно тянул меня к себе, как любой первый опыт… А мы с Химом… не знаю, родные души или единое целое прозвучит глупо, ведь мы такие разные! Но мы… мы не созданы друг для друга, просто когда нас создавала природа, нас покорежило и деформировало примерно одинаково на срез и мы идеально вписались друг к дружке. Иначе я не знаю, как объяснить, что два таких ненормальных, непринятых обществом уникума сошлись и влюбились. Нет, полюбили.

Короче, надо будет размотать Хима на эту тему, что он думает. Ему виднее, как обстоит дело.

Мой взгляд бродил то там, то сям, пока меня вели по ровной тенистой тропинке, окруженной стрижеными газонами, на которых росли пышными зарослями кусты и деревья. Некоторые из них напоминали своей формой сердечко, как и половина облаков над головами. Правда что внутреннее состояние отражается на внешнем.

- Хим, - подергала я его за руку, кивая вверх. – Как ты думаешь, наши родители нас видят?

Он остановился, посмотрев туда же, и мы замолчали. Мы оба были круглые сироты. Его мать умерла при родах, моя когда мне не было и пяти лет. Мой отец умер семь лет назад, а Химчан пристрелил своего, случайно, около четырех годков назад. У нас сногсшибательное прошлое, ничего не скажешь.

- Хотел бы я знать ответ… - выдохнул он. – Но я уверен, что будь они рядом, то полюбили бы тебя тоже… А вот за симпатию твоих матери и отца мне пришлось бы побороться.

- Зуб даю, папа был бы от тебя в восторге, - пихнула я его в бок. – А с мамой мы тебя часто обсуждаем, ну, знаешь, между нами девочками, прямая связь с раем. Ты ей сразу приглянулся. Честно-честно.

Хим провел рукой по моей щеке. Я никак не могла ему ответить тем же, держа в одной ладони его ладонь, к которой крепился поводок Тени, а в другой букет.

- Я буду заботиться о тебе за обоих, – пообещал он.

- Это что, уже свадебные клятвы пошли? Я не подготовилась!

- В любом случае, если есть что сказать, давай скажем тут, я не хочу оголять душу при священнике, – признался Хим.

- Я тоже. Ладно. – Задумавшись на миг, я высвободила свою руку из его и начала зажимать пальцы. – Клянусь хранить верность, любить тебя любым, терпеть Тень на нашей кровати… нет, я погорячилась, надо лучше подумать…

- Шилла, - остановил он меня. – Это всё мелочи, которые я тоже клянусь терпеть, как и твою неряшливость.

- Я не!.. – хотела возмутиться я, но остыла. – Я неряха, я знаю. Хорошо, тогда я прошу тебя поклясться в одном. Готов? – Он мигнул глазами. – Никогда не бойся говорить мне никакую правду. И если вдруг ты не сможешь стать со мной счастливым… скажи мне об этом, пожалуйста. Я уйду, и мешать не буду.

- Клянусь, а ты тогда клянись тоже в одном. Готова? – Я мощно кивнула, сопроводив это закрытием глаз, как кукла, которая хлопает ими при наклонах. – Клянись, что даже если мы будем совершенно несчастны, мы будем несчастливы вместе. И если ты подумаешь, что мешаешь мне, продолжай это делать до самого конца, никогда меня не оставляя.

Поняв подвох, я надула губы, задумавшись, но Хим ждал ответа и я вымолвила:

- Клянусь.

- Вот и замечательно, а теперь, в этот золотистый полдень, наполненный предвкушением чего-то необычайного, давай донесем уже свои задницы до бедного пастора, который готов, наверное, проклясть нас вместо того, чтобы благословить.

- Ёбушки, да ты просто-таки поэт, как красиво сказал! – засмеялась я и, утерев лоб, помахала на лицо ладошкой. Солнце пекло даже тут, в тенистом парке. – Я устала идти, дай ещё немного передохнуть.

- Некогда, Шилла! – оглядевшись, Хим повернулся ко мне спиной и присел. – Залазь.

- Хэй, ты хочешь прокатить меня, как это принято у нас, в Корее? – Не задумываясь, я забралась на его спину, обхватив его покрепче ногами и обняв за шею. – Знаешь что, муж, ты идеальный.

- Терпеть не могу, когда называют «муж», «супруг», ясно, жена?

- Блин, я это тоже ненавижу. Отвратительно звучит. Надо будет составить список того, что обязуемся не делать.

- И делать.

- Всегда соглашаться друг с другом.

- Это невозможно, – возразил Химчан.

- Согласна, - засмеялась я, опровергая его возражение.

- Это не честно.

- Так точно, – вновь кивнула я, продолжая наслаждаться поездкой на его спине.

- Шилла, ты знаешь, что ты маленькая, невыносимая заноза и в любой бочке затычка?

Но я продолжала соглашаться и соглашаться, пока, полчаса спустя, в полном согласии, мы не сказали друг другу самые главные и заветные «да», закрепив их поцелуем. Подходили к концу наши первые совместные сутки с Химчаном. Завтра наступит новый день, и если он будет точно таким же, как этот, а за ним пойдет несчетная череда однотипных, не меняющихся дней нашего существования на двоих, то я точно смогу сказать, что я навечно счастлива. И что именно такое простое, скромное и тихое существование на самом деле называется ЖИЗНЬ.