Страница 11 из 21
Время до вечера проходило странно – оно то тянулось, как вязкий битум, то вовсе замирало на месте, то пускалось бешенным галопом.
Галька шуршала под ногами, океан катил свои серые, вечные волны, которые шелестели о чем-то своем, неизбывном. А мы с Беллой молчали. Просто шли рядом и вдоль берега и молчали. Каждый о своем.
Не знаю, о чем думала она, а я размышлял о том, как изменились мои чувства к ней.
Я смотрел на ее развевающиеся, блестящие волосы, подкрашенные закатными лучами в красноватый цвет, на ее хрупкие втянутые плечи.
Отчего она всегда зажата, будто беспрестанно мерзнет? Понятно, что после всех этих событий ей не сладко, но так было и раньше - два месяца, четыре месяца назад? С того самого момента как Каллен оставил ее, я не видел у нее нормальной человеческой осанки. Она все время обхватывает себя руками, словно хочет удержать внутри себя ЧТО-ТО. А это что-то причиняет ей неимоверную боль. Неужели она действительно настолько сильно его любила? А сейчас? Что она чувствует к нему сейчас? И ведь не спросишь… Я не мог сказать Белле, что знаю все о ее кровопийце. Не потому, что меня сдерживала клятва, нет, просто не хотел, что бы она знала, что он вернулся. И точно так же не желал, что бы она узнала и о том кто Я такой. Оборотень. «Герой» индейских легенд, заключенный в звериное тело.
Ей это знать ни к чему. Тем более – сейчас.
Кто сказал, что она предпочтет одного монстра – другому?
Я сам многого еще не знал. К примеру, я видел в мыслях Сэма его нареченную – Эмили. И страшные шрамы на ее лице. Это сделал с ней Сэм. Как и почему мне пока неизвестно, но я почувствовал терзающую его боль сразу, как только перевоплотился.
Поэтому я не мог сейчас сближаться с Беллой. Вдруг я тоже не сдержусь? Не совладаю со своим внутренним Зверем? На ее короткую жизнь ей уже и так выпало немало испытаний.
Я прислушивался к себе. К своему телу. Убеждаясь, что и физическое влечение к ней у меня почти сошло на нет.
Нет, вовсе не потому что случилось – у индейцев нет заморочек по поводу первый ты там, или двадцать пятый. Это скорее Каллен теперь может морщить свой ханжеский нос. Он поди весь свой век девственником ходит.
А у нас людей сближают только чувства. Любовь и ни что иное.
Хотя, если честно, я тоже не особо опытен в этих вопросах. Раньше меня интересовали только мотоциклы, а потом я как-то быстро повзрослел, но даже и тогда образ Беллы не вызывал во мне вожделения, а только жаркое томление в мечтах об одном единственном поцелуе. Моя любовь к ней была какой-то платонической, неземной… наивной и… Первой, одним словом.
А сейчас мне просто страшно за нее. Страшно причинить ей новую боль.
Я вконец запутался, но понимал только одно – мои чувства к ней меняются, перерастают в нечто большее, чем было раньше. Я чувствовал, что могу и обязан ее защитить, я чувствовал свою ответственность и желание навсегда оставаться с ней рядом. Вот только… КАК???
Едва только машина Чарли скрылась за поворотом, я рванул в гараж, и оседлав раббита, сунул за пазуху синюю папку. Надо постараться незамеченным выскочить из Ла-Пуш. Сэм в курсе, что я сегодня провожу время с Беллой и Чарли, поэтому докучать не станет. Но кто его знает… Пока вроде все идет по-плану.
Я выжимал максимальную скорость из своего мотоцикла и все равно, мне казалось, что я тащусь с черепашьей скоростью.
То, что находилось в этой папке, жгло мою грудь каленым железом. И я был бы не прочь избавиться от этого груза.
Когда Чарли и Белла согласились поужинать с Билли и Сью, и все дружно отправились на кухню, я осторожно выскользнул во двор, не забыв при этом, как заправский заговорщик бросить отцу:
- Я на секунду, Эмбри зовет. Начинайте без меня. – Теперь Билли и сам постарается отвлекать гостей от моего отсутствия за столом.
Дверь Чарли не замкнул. Очень опрометчиво. Но он и не предполагал, что в резервации отыщется такой человек, что без зазрения совести сунется в полицейскую тачку. Таковых просто не было – шериф Свон имел здесь непреклонный авторитет.
Надеюсь все сработает, и Чарли поверит, что сам забыл у нас эту папку, когда я привезу ему ее сегодня, почти следом. Вот только заскочу в одно место по пути в Форкс. Буквально на секунду. Шериф сегодня был рассеян. Он, вероятно, очень устал на работе, а я уж, постараюсь быть убедительным.
Дорога собралась в узкую пыльную полосу. Мотоцикл послушно кренился на поворотах, а я до боли напрягал зрение, вглядываясь вдаль, только бы перед глазами не вспыхивали огнем эти чертовы буквы… слова. Зачем я только открывал ее эту папку?
В свете гаражной лампочки я разглядывал ее содержимое – протокол допроса одноклассницы Беллы, показания работников кинотеатра, бармена, очевидцев, которые видели похожие Харлеи. Листок, исписанный торопливым и аккуратным почерком Беллы, находился в самом конце. Я опешил. Даже еще не начав читать.
Заломил руку...
Скрутили
Ударил...
Разорвал...
Поволокли… - эти слова будто сами выпячивались из текста и лезли в мои глаза. Пылали адским огнем. Жгли. Меня жутко замутило, казалось, что сквозь мои мозги протащили километр колючей проволоки.
Я швырнул листок обратно.
Нет. Я не хочу это знать. Я не хочу это помнить. Раз Каллену так угодно, пусть упивается ЭТИМ всю оставшуюся ему вечность… а я - пас!