Каникулы

Дело близилось к ночи. Поздние майские сумерки наползали на мир весьма лениво, но мои послушные подопечные в девять вечера утопали спать. Я уложила их на диване, а сама села писать прощальное письмо с отсрочкой отправки: если уж не вернусь с «того света», пусть правда хотя бы так дойдет до родных. Время от времени я подходила к дивану, чтобы проверить: не превращаются ли близнецы в двух взрослых парней. Сегодня утром я не успела заметить, какими они проснулись – взрослыми или детьми – и намеревалась выяснить этот вопрос.

Смотреть на спящих близнецов было приятно. Они лежали на боку лицом друг к другу в совершенно одинаковых позах, словно это не два человека, а один человек и его отражение. Они даже совершенно симметрично стянули с себя одеяло, утрамбовав его посередине и закинув на него ноги. Маленькие розовые хвостики, весь день прятавшиеся в штанах, сейчас свободно выглядывали сквозь отверстия в пижамах и едва заметно шевелились. Мне очень хотелось к ним прикоснуться, но я боялась разбудить ребят: они так трогательно посапывали, уткнувшись друг в друга лбами. Только Эрди во сне иногда хмурился, словно все еще выговаривал что-то воображаемому Сергею.

Почувствовав голодное урчание в желудке, я решила, что один ночной перекус за месяц мою фигуру не испортит. Выключила компьютер и тихо пошла на кухню, зевая и кутаясь в халатик, которым пришлось прикрыть любимую ночнушку, чтобы ребят не смущать: малышне такой разврат видеть не стоит, а уж тем более двум якобы восемнадцатилетним парням, чье сексуальное воспитание ставит меня в неловкое положение.

Холодильник был свят и чист, как служитель света и добра. Он милосердно распахнул мне дверь и осветил мою голодную душу хитро подмигнувшей лампочкой. Котлетки (или «жеваное мясо», как выразился Эрди), к сожалению, уже закончились, но на верхней полке, между старым майонезом и залежами йогуртов с бесконечным сроком годности пристроилась мечта всей жизни: открытый пакет с сардельками. Я взяла одну – самую красивую и пышную – и принялась ее чистить, попутно поглядывая: нет ли в холодильнике еще чего-нибудь для комплекта. Но больше никаких вкусностей там не наблюдалось.

Меня отвлек какой-то шорох. Близнецы проснулись или крыса опять шалит? Кшифа под взглядом Лори не позволяла себе ничего лишнего, как он и обещал, а вот как только хозяин уснул, принялась бегать по квартире и тихушничать. Я подняла руку к старинной лампе с выключателем-цепочкой и включила на кухне свет.

В дверях стоял Лори. Большой Лори. Не могу сказать, что он выглядел совершенно взрослым мужчиной, но на восемнадать-девятнадцать лет тянул без вопросов. Он был довольно высоким и широкоплечим, черты лица перестали быть по-детски пухлыми, заострились и чуть огрубели, если так можно выразиться. Пижамные штаны с котиками не иначе как по волшебству увеличились вместе с ним и теперь смотрелись комично. Лори шевельнулся, и из-за его плеча показался длинный хвост с кончиком-сердечком, влажно поблескивающим в теплом свете лампы.

Пока я раздумывала, как бы его потактичнее расспросить про столь странные перемены в облике, Лори отмер и по-кошачьи быстро и беззвучно пошел ко мне. Придвинулся так близко, что я от неожиданности даже уперлась крестцом в подоконник, а мои уши защекотала занавеска. Приник, весьма откровенно прижавшись бедрами, и навис надо мной, щекоча шею теплым дыханием. И все это – в полной тишине и без каких-либо причин. Даже без предупреждения. В этот момент за окном включился и начал набирать мощность фонарь. Он осветил лицо Лори, и я заметила, какие странные у него глаза: они почти не двигались, глядя то ли на меня, то ли сквозь меня, и зрачки были расширены до предела, что весьма странно, учитывая, что живу я на втором этаже, и потому фонарь светит прямо на парня. Создавалось такое впечатление, что он спит на ходу.

- Лори? – тихо позвала я. Он перевел взгляд на мои губы и прижался еще плотнее, совершенно естественным движением обхватив меня за талию. Точно не ребенок: дети так на женщин не реагируют. Прикосновения были мягкими и даже довольно волнующими, но… блин, какого черта?

- Лори, я слышала, у молодых людей такое бывает, что иногда хочется… совершенно ни с того ни с сего. Но, знаешь, я бы сейчас предпочла все-таки лечь спать, - попыталась я призвать его к порядку. Все то время, пока я говорила, Лори смотрел на мои губы, но стоило мне замолчать, как он медленно к ним потянулся.

У меня по спине непроизвольно прокатилась волна сладкой дрожи. Ребятки, я так не играю. Я, конечно, симпатичная, особенно в этой ночнушке, да и ты, Лори, очень даже ничего, но всему есть предел.

Когда мои лопатки уперлись в стекло и уклоняться от парня стало некуда, я не нашла ничего лучшего, кроме как ткнуть ему в губы сарделькой. Лори, не ждавший такой подлянки, откусил. Недоуменно пожевал, проглотил и снова уставился на меня жутковато расширенными зрачками.

- Вкусно? – спросила я, чуток растерявшись. Он не ответил. Я дала ему еще раз откусить. Он послушно повторил цикл. И опять замер. Я задумчиво отправила в рот остатки сардельки.

- Слушай, Лори, иди-ка спать, - сказала я, сообразив, что он, наверное, просто лунатит. Никогда в жизни не встречала лунатиков, но по симптомам очень похоже. Я развернула парня и повела в обратную сторону. Стоило нам подойти к выходу из кухни, как из темноты вынырнул Эрди – такой же высокий и широкоплечий. И такой же невменяемый. Похоже, у них это семейное. Под шумок я и его ухватила. Довела обоих до диванчика, уложила и накрыла одеялом. Они не сопротивлялись. Только Эрди попытался погладить меня по бедру, когда я склонилась слишком низко.