Страница 8 из 9
К моменту прихода родителей пыл бабки поубавился. Меня извлекли из-под стола и провели лекцию на тему поговорок. Затем меня усадили за стол и под диктовку бабки я записывал в тетрадку поговорки. У бабки они почему-то были все на одну тему. «Заставь дурака богу молиться он лоб расшибёт. Дурака учить – что мертвого лечить. Идиоты не переводятся – они совершенствуются. Дуракам закон не писан. Дураков не сеют, они сами родятся…» И так далее.
Глава 6. Как дед в танке горел
Писать так много в первом классе, я вам скажу, то ещё мучение. Родители научили меня письму ещё до начала школы. Естественно, писал я пока не очень грамотно, но уверенно. Бабка взяла мою тетрадку с внеклассным занятием про дураков и стала проверять.
– Идиоты на пере… Что? – всматривалась бабка в мой «каллиграфический» почерк, – Не переодеваются? Хрен поймёшь, что тут нацарапал. Тебе на врача надо учиться. Писать ты уже как они научился. Лечить тоже, насколько мы все помним. Осталось только халат купить.
– Мама, – заступилась за меня моя мама. – Он в первом классе. Они ещё не начали так много писать. Хватит уже мучить его. Он всё понял. Правда? – и она посмотрела на меня.
Я утвердительно кивнул в ответ. На всякий случай. Моё внутренне чутьё подсказывало, что с мамой надо соглашаться. То, что я ничего не понял, значения не имело. В чём смысл этой писанины, мне было не понятно. Но мама на моей стороне, а это хорошо.
– Давайте уже переодеваться, умываться и спать, – подвела итог она.
– Идиоты не переодеваются, – заметила бабка.
Тем не менее мы переоделись. Я, как всегда, был не согласен с умозаключениями бабки. Ведь мы с Вовкой не идиоты. Но и они, я думаю, всё-таки переодеваются. Хоть иногда.
Устроившись на ночлег, бабка сразу предупредила, что если кто-то хочет в туалет ещё раз, то пускай это сделает сейчас. Или терпит до утра, а дед предусмотрительно убрал стакан подальше от нашей кровати.
– Ты скажи мне – юный поджигатель, – начала бабка, когда все улеглись и свет уже не горел, – ты какого ляда деда подпалил?
– Какого ляда? – не понял я.
– Да вот того самого, который в тебе живёт, – пояснила она. – Ты не пытайся понять смысл. Тебе не дано, – бабка явно почувствовала, как скрипят мои мозги, пытаясь осмыслить сказанное ею и продолжила. – Шапку деду зачем поджег? Прометей квартирный.
– Ишь ты, какие слова знаешь, – удивился дед.
Я не знал, что ответить. Свой проступок я осознавал, но логического объяснения для бабки придумать не мог. Как только версия доходила до «отвести от себя подозрение, показав на ком шапка горит», она спотыкалась и на всякий случай рассыпалась на тысячу «действительно зачем?» Но что-то ответить надо было. Спас дед.
– А я вспомнил, как в танке горел. На войне, – задумчиво в темноту сказал он.
– Тоже мне. Танкист нашелся, – ответила бабка, – Всё, что у тебя горело, так это трубы по утрам.
– Да иди ты!
Было слышно, как дед обиженно отворачивается от бабки, шурша одеялом. Затем бренчание в стакане. Это означало, что дед до утра простился с челюстью и историй можно не ждать. А нам с Вовкой стало интересно. Дед никогда особо не рассказывал про войну. Всегда отмахивался. Говорил, что нечего рассказывать. Ничего интересного там не было.
– Дед, – начал я осторожно. – А как ты горел? Взаправду?
Послышалось опять шуршание. Бренчание стакана, шамканье. Судя по всему, к деду возвращались зубы и в этот раз он был готов поведать нам одну историю.
– Да на самом деле это была забавная история, – начал он. – Закурить бы. Без цигарки несподручно рассказывать.
– Ага. Устрой ещё один пожар на сегодня. Сгорел сарай – гори вся хата, – заворчала бабка. – В твоём случае подушка.
Дед тяжело вздохнул в ответ и начал.
– Точное место, где мы стояли, я уже не помню, но был это 1-й Украинский. Кажется, – дед задумался. – Точно. На Украинском было, – дед продолжил. – Ночь. Тишина. Где-то далеко грохот орудий, а у нас затишье. Слышно, как сверчки сверчат.
– Сверчат, – проворчала бабка. – Сверчки стрекочут, а не сверчат.
– Стрекочешь ты, – огрызнулся дед. – И ворчишь как сверчишь. Иногда тапкой хочется прибить. Не мешай мне.
– Издают, значится, звуки сверчки, – дед демонстративно выделил слово «издают», – И тишина вокруг. А мы-то молодые. Да и праздник какой-то был. Нам приключений хочется. Ну и выпить. Расслабиться. Решили мы, значится, пока командир в отъезде, на танке смотаться до соседней деревни. На предмет дружеского обмена. Собрали с собой сахар и тушенки. Обменять на самогон, значится. Уговорили Кольку механика и погрузились. Поехали втроём. Остальные ждут нас, значится.
– Ещё раз скажешь слово – значится, я твою челюсть вытащу изо рта, значится, и в окно выкину. Значится, – не выдержала бабка. – Прям по уху режет твоё значится.
Дед засопел, но продолжил.
– Благо ехать было недалеко. Минут двадцать-тридцать. Доехали мы без происшествий. Ночь. Тишина. И только наша тридцать четверка на боевом выезде мчит.
Я уже мысленно представил, как они ночью нарвались на вражескую засаду и вступили в неравный бой с вражеской колонной танков. Как они подстрелили десяток тигров, а одиннадцатый попал в них, и они загорелись. Далее воображение рисовало, как дед с друзьями выскочили из горящего танка и объятые пламенем кинулись в атаку, и забросали гранатами этого гада, и героями вернулись в часть. Дед продолжал.
– Доехали мы до деревни, и там всё чин чинарём, значится.
Послышалось шуршание одеяла. Теперь я представил, как бабка тянется ко рту деда и собирается вырвать его вставную челюсть и выбросить в окно. Такое развитие событий меня не устраивало. Ведь история скоро должна приблизиться к боевой развязке.
– А нам не режет ухо слово «значится», – вступился я за деда.
– Я щас после зубов деда уши ваши оторву и тоже выброшу. Значится.
Но я так понял, что бабка шутит, потому что дед продолжил свою историю. Значит, зубы ещё на месте. Или к месту сказать правильнее будет – значится.
– Выменяли мы свои припасы на два фугаса и довольные мчим обратно. Орём во всю глотку «Три танкиста». Ведь нас как раз было трое. Три весёлых друга. Экипаж машины боевой.
– Ага, – согласилась бабка. – Классический набор. На троих сообразить.
– Не, – не согласился дед. – Мы ж для всех старались. Мчим мы обратно и уже почти доехали. Ещё пять минут, и мы окажемся в своём расположении. Боевая задача выполнена, танк на месте. Всё шито-крыто.
Теперь я рисовал себе немного другую картину. Враги напали на боевую часть деда, а они успели как раз вовремя, чтобы на своём танке отбить атаку. Но в конце их опять подбивают, а дальше всё так же, как я и представлял ранее. Дед герой. Всем медали.
– Мчим мы, значится, в танке. Я закурить решил. Достаю кисет, сворачиваю самокрутку. Прикуриваю. А бутыль, значится, одну между ног зажимаю, чтобы не упала. Вторую Мишка держит. И тут…
Вот. Началось. Подумал я. Сейчас начнутся боевые действия и геройские подвиги.
– … Колька в темноте, видимо, не заметил остатки кирпичной кладки. Мы её сшибаем на всём ходу. Грохот. Танк подбрасывает на выбоине так, что я чуть головой не шмякнулся об потолок. Хорошо, что руками за что-то ухватиться успел. Бутыль падает и вдребезги… Я аж рот открыл от досады.
Дед замолчал на мгновение.
– Цигарка, будь она неладна, падает прям на разлитую бутыль…
Тут он опять замолчал, а я всё ждал, когда же немцы появятся и начнутся подвиги.
– Мишка как закричит. Нас подбили! Горим! Всем из танка! Колька механик по тормозам и тоже ничего не понимает. Грохот вроде был, но не такой, как от попадания фугасом, а танк внутри синим пламенем горит. Огонь уже и на мне, на штанах. Выскакиваем из люка, все пригибаются. Прячутся от атаки, с меня пламя сбивают…
– Вот ты идиот, – заполнила паузу бабка. – Немудрено, в кого такие внуки.
– Дед. Вас подбили? – с надеждой в голосе на продолжение истории с подвигом спросил я.