Страница 57 из 203
Отрицательно качнув головой, пытаюсь припомнить ещё, но не получается.
— Я возьму? Хочу показать Иширо, — пожимает плечами парень, когда мы доходим до дома, и отпускает меня. — Улики и доказательства важные части расследования. Ты читаешь детективы?
Отрицательно качнув головой, я вырываю листы и замечаю, что без объятий стало холодно. Взяв их, не касаясь моей руки, он оглядывается, словно ждёт чего-то. Но пусть тёмные углы и выглядят настораживающе, они всё ещё остаются простыми переулками.
— Скажи, Шина...
Я вопросительно поднимаю голову, но парень переступает с ноги на ногу, не зная, как спросить. Он хмурится и, словно не хотя, говорит:
— Ты помнишь свою семью?
Удивившись, отрицательно качаю головой
— А хотела бы... иметь фотографию родителей? Узнать о них что-нибудь?
Теперь нахмуриться приходится мне.
Почему именно сегодня...
Тряхнув волосами, я вбегаю в подъезд и слышу, как он говорит на прощанье:
— Сладких снов.
Остановившись за дверью, понимаю, что так и не спросила о Докуро. Разозлившись на себя, неуверенно захожу в квартиру и чувствую запах крови. В памяти всплывает сцена восьмилетней давности. И невольно я прижимаюсь спиной к двери, слушая удары своего сердца. На кухне что-то со звоном разбивается. Я вздрагиваю, но отлипаю от двери и крадусь на кухню, чувствуя себя крадущемся в ловушку зверьком.
Знает ли он в то мгновенье, что умрёт, иль это и движет им?..
Увидев Сецуну в фартуке, окровавленный стол и кучу бинтов, в ужасе прикрываю рот ладонью. Отбросив что-то в сторону, она, не заметив меня, начинает перебинтовывать руку и оттирать кровь со стола. Лишь случайно заметив моё присутствие, Сецуна натягивает улыбку и, подойдя ко мне, хватает за запястье. Вскрикнув, я даже не пытаюсь вырваться. Злорадство в лиловых глазах вызывает во мне дрожь.
— Где ты была так поздно? Думаешь, тебе всё можно из-за своей особенности?
— Не... — глухой шёпот случайно срывается с губ.
Но не обратив на это внимание, Сецуна улыбается и отпускает меня. Если бы рядом не было стены, я, без сомнения, упала бы от нахлынувшей слабости и беспомощности.
— Иди к себе и подумай над тем, что ты сделала и что тебе следует сделать. И хватит шататься не пойми с кем.
Прикусив губу и почувствовав тошноту от резкого запаха, на подгибающихся ногах дохожу до комнаты и запираю дверь. Предосторожность никогда не помешает. Упав на пол и закрыв лицо руками, тем не менее, ничего кроме слабости и дрожи не испытываю.
Или не совсем...
Отняв ладони от лица и взглянув на чистое запястье, неловко потираю его, но жжение не спадает.
Её рука... Жжение, как во сне и запястье то же. Опять... Что происходит? Почему кто-то может касаться меня, а кто-то нет? Страшно... Мне так страшно...
Обняв колени и сжавшись, я прислушиваюсь к тишине из коридора.
Если бы можно было рассказать Докуро... Понял ли бы он меня, поддержал ли, как в детстве? Не хочу снова беспокоить его... и напоминать о собственном прошлом...
Поднявшись и стянув с кресла плед, заворачиваюсь в него и сажусь за стол, снова обняв колени. Дрожь и жжение всё не проходят. Да и есть хочется, не смотря на тошноту.
Сказать сотрудникам той службы?.. Есть ли им и правда до меня какое-то дело? Они слишком многое от меня скрывают. Но продолжить так...
Чтобы хоть как-то унять волнение, я вынимаю телефон из кармана, вспомнив, что забыла сумку у двери и порадовавшись, что хоть он с собой. Набрав сообщение и отослав, некоторое время жду ответа, слушая волнительное биение в груди. Через две с половиной минуты приходит сообщение. Сердце ускоряет ритм, щеки горят от стыда, и на сообщение я смотрю сквозь расплывчатую пелену.
«Не роняй слёзки котёнок, Докуро за тебя с меня шкуру снимет. У него, между прочим, острые коготки, просто он их прячет».
Ч-что?.. Р-рейджи... он... что он...
Покраснев и бросив телефон на стол, с головой заворачиваюсь в плед и не успеваю заметить, как проваливаюсь в очередной непонятный сон.
«Бирюзовая с чёрными узорами бабочка безмятежно порхает над едким зелёном дымом, совсем не пытаясь спастись. Вскоре он расступается перед бабочкой, признавая её как сильнейшего или не испытав желание убить её. Но желание бабочки совсем иное, такое, которое никто не понимает. Ей не нравится превосходство и сила. Она не хочет убивать, а всего лишь подавить и заставить отступить. Отделившийся сгусток формируется в зелёную бабочку. Подлетев к бирюзовой, она начинает кружить вокруг.
Приняв игру, они вдвоём порхают над дымом...»
***