Страница 32 из 34
Подойдя ближе, я протягиваю руку. Убийца не видит её, но приподнимает голову.
Обострённые чувства подсказывают, что перед ней не враг или что на меня нападать не стоит, в чём я более уверен. Хоть и не вижу её глаза, знаю, что она спокойна. Даже когда незнакомка приблизилась, я не почувствовал жажды крови. И есть кое-что, что я заметил.
Осторожно размотав бинт, а она позволяет мне сделать это, смотрю в тёмно-зелёные поблескивающие от слёз глаза. Такие большие и яркие, почти невинные. Я вижу, что в них кроются два других чувства. И к ним я равнодушным остаться не могу.
— Ты ненавидишь мир и не желаешь видеть его презренные просторы. Я могу предложить тебе другое. Познай иную сторону мира, тебе не нужны для этого глаза, но тебе стоит его увидеть. Не нужно вглядываться в него, смотри... только на меня. И ты увидишь, какое множество миров подвластно моей воле. Я покажу их столько, пока тебе не понравится хотя бы один. Это моё... обещание.
Протянув руку, я заранее знаю, что её касание будет похоже на лёгкую прохладную кость. И будет мягким, осторожным. Касание её настоящей, а не личности убийцы, которой она придерживалась долгое время.
— Как твоё имя?
Приоткрыв губы, девушка тихо и неуверенно произносит:
— Шинки...
Красивый голос, тихий. Похоже, она не часто разговаривает.
— Идём со мной, Шинки... и добро пожаловать в мой мир.
Взгляд становится более мягким и доверчивым, что меня, к несчастью, не радует, потому что я снова сделал то, чего делать не стоило. А она, чувствуя мои намерения, полностью открывается. Я не люблю, когда такое происходит — приходится открыться в ответ.
Может, Король прав...
Сняв капюшон, облегчённо выдыхаю. Дышать сразу становится легче, и я проговариваю:
— Прежде чем мы вернёмся, я должен кое-что найти в соседнем городе. И взамен, пообещай, что станешь надевать повязку только при убийстве.
После моих слов девушка поджимает губы и плачет сильнее, дрожа.
— Ты... не запретишь мне убивать?..
— Если сделаю так, будет похоже на то, что я запрещаю тебе жить, Шинки. Ты самостоятельно выбрала стезю убийцы и не мне переубеждать тебя. Я ничего не имею против, если ты продолжить идти по своему пути.
Стерев слёзы, девушка кивает:
— Я... обещаю.
Не удержавшись, протягиваю руку и пропускаю белую прядь сквозь пальцы. И всё равно не могу предположить наверняка, почему у малышки такой цвет. А она столь доверчиво смотрит... чувствует, что я не такой, как все. Что я могу спасти её.
А что нам ещё остаётся? Лишь согревать таких же чудовищ, как мы сами, чтобы не заледенеть. О мир! За что ты так со мной? Зачем так с нею?.. Какой же искренний взгляд... словно трава блестит от росы... Смотришь ли ты, мир, на меня её глазами? Ты обо мне ещё не забыл...
— Скажи, ты пришла из города за водопадом? Тебе есть куда вернуться?
— Нет... я путешествовала.
Ненадолго задумываюсь.
Я планировал заняться тем же, чем и она. Так что её образ жизни не особо поменяется из-за моего вмешательства. Это успокаивает мою совесть.
Хотя... а она, вообще, человек?.. Такие ловкие движения, эта безграничное отвращение... и такие чистые глаза. Без сомненья, человек.
— Поможешь мне с поисками? Слышала ли ты о чём-то... ненормальном, творящемся в городе или где-то ещё? Может, страшное чудище бродит по округе или где-то рассказывают страшные истории о проклятых книгах?.. Мне будут полезны любые слухи.
Прислонив ладонь к губам, моя новая спутница склоняет голову к обнажённому плечу. Дав ей время на воспоминания, я прикрываю глаза.
Я часто забываю о своей особенности. Теперь понятно, почему она не стала меня убивать. Её инстинкт сразу определил, что это невозможно. Беспокоит другое. Почему она зашла в лес и убила тех людей, почему не прошла мимо?..
— Почему ты убила их, Шинки?
Спрашиваю помягче. Девушка долгое время не даёт ответа, и я прихожу к мысли, что она не может его найти, а значит, моя догадка верна. Она не из тех людей, кто ищет оправдание или причину. Скорее всего, окажись на моём месте кто-то другой, она убила бы и его тоже.
— Я слышала, что на восточных горах поселился дух, что сводит путников с ума и они все падают с одного и того же утёса. Никто не может пройти гору уже около двух лет.
Двух лет... дух...
Едва не пошатнувшись и глубоко вдохнув, тихо уточняю:
— Сколько жертв?
— Двенадцать. Туда запретили ходить. Я видела гору издалека, до неё не так уж и далеко. Около дня туда и обратно.
Криво улыбнувшись, качаю головой.
Видела? Серьёзно?
— Проводишь... меня?
— Да.