Незаменимая

Я наконец-то откашлялась, вскочила, обхватила ее руками.

- Мама! Мамочка! Не надо больше! – Зашептала быстро-быстро, не давая вставить ей больше ни слова. По щекам полились слезы, они душили, плавили сердце. - Если ты не хочешь, чтобы я немедленно сбежала отсюда! Я и так держусь тут из последних сил!

Теплые руки мамы снова принялись гладить меня по макушке.

- Не всем выпадает пройти через обряд сочетания по любви. Мы вот с вашим отцом шли к столпу по желанию родителей – не по-своему. Впрочем, вы с Биргит давно знаете об этом. Теперь ты должна понимать – я рассказывала вам это, чтобы подготовить ко взрослой жизни. К тому, что не всем выпадет на нитях судьбы встретить любовь… Нашей Биргит повезло – она получила ее, пусть недолго и зажилась… И я всё думаю – зачем она связала вас с Ольгердом перед смертью?

Я вскинула глаза – сама не раз задавалась этим вопросом. У меня ответа не находилось. Но мама-то умнее, и сейчас она откроет мне эту тайну!

- Она хотела поделиться с тобой своим счастьем. Ольгерд любил ее. В этих стенах она не пролила ни одной слезинки… И ей хотелось, чтобы такое же счастье испытала ты.

Я застыла с открытым ртом. Мамины слова никак не укладывались в голове, хотя и понимала – так оно и было. Страдая от чудовищной боли, с переломанными ребрами и внутренним кровотечением, Биргит переживала не за себя, а за меня! Щеки снова обожгло слезами. Как бы я хотела сейчас снова увидеть ее, обнять, как обнимала в эту минуту маму, прижать к себе крепко-крепко и слушать, как бьется ее сердце!

- Думай о ней, когда будешь ложиться на брачное ложе. И тогда всё будет легче пережить.

Меня словно огрели веслом – вспомнив о Биргит, я совсем забыла про мамины откровения о супружеской жизни! И теперь принимать их к сердцу стало еще тяжелее. Я застыла, пытаясь разобраться что к чему. Мама же, видимо, посчитала долг исполненным.

- Мне надо идти. Не хорошо, что ты столько времени проводишь взаперти. Тебе надо чаще бывать на виду, особенно – на виду у Ольгерда. Леди Партенн говорила, вы когда-то неплохо ладили. Теперь смотрю – ты совсем затворилась в этой комнатушке с книгами наедине. Ты должна понимать, что Ольгерду нужно время, чтобы к тебе привыкнуть. А его у вас осталось совсем немного – скоро дом наполнится людьми, и не все они догадываются, что свело вас вместе.

Я вяло кивнула – совет у мамы был тот же, что и у тети Лигии: терпеть и выжидать время. И не забывать мелькать у Ольгерда перед глазами.

- Вот и хорошо, - мама улыбнулась, провела ладонью по моей щеке, утирая слезы. А потом поцеловала в щеку.

Уже провожая маму к дверям, я вдруг опомнилась, и схватила ее за рукав. В этой головоломке не хватало еще одной детали.

- Мама. Если это надо, чтобы выполнить клятву – я всё сделаю! Скажи только – это больно?

Она ответила не сразу. Взгляд подернулся пеленой, губы задрожали. Похоже, я спрашивала с нее слишком много.

- Да, доченька, - сглатывая, ответила она. – Это больно. Но в мире есть боль и пострашнее.

Я прижала ладони к щекам. Не хотела верить! Страшно, да еще и больно!

- Твой отец был добр ко мне, и не часто требовал долга. Не будь так – у тебя было бы гораздо больше братьев и сестер.