Страница 4 из 54
Причем громкость голосов такова, что пожарная сирена захлестнулась бы от зависти. Не успел вздрогнувший дом как-то отреагировать на вступление, с улицы уже доносится пронзительный вопль:
- Люди добрые! Помогите, убивают!
Кто в чём, испуганные люди выбегают на двор. И видят следующую сцену – тетя Соня свисает на руках, отчаянно болтая ногами, с балкона четвертого этажа (а весила она примерно 90 кг при росте 160 см), а дядя Степа со зверским выражением и без того не самой приятной физиономии, огромным ножом пилит ей пальцы. Кто-то орет, что нужно вызвать милицию, кто-то кричит от ужаса, кто-то ругается, что опять от Козюльских нет покоя. Но никто ничего не предпринимает конкретно, потому что знает - вмешиваться нельзя, иначе сами же Козюльские тебя по судам и затаскают. Пройдет всего лишь полчаса, и белка, посетившая в очередной раз дядю Степу, вернется в лес, и супруги помирятся. После подобного экстрима, толстушка тетя Соня удивительно ловко прыгала вниз к соседям, и, перевязав руки (голову, ноги или шею – смотря куда дотянется смертоносный тесак!), накрывала на том же балконе стол и супруги, счастливо щуря подбитые глаза, в упоении пили чаек! Зимой же дядя Степа без особых ухищрений при помощи ножки от стола гонял супругу в одной комбинации вокруг мусорных контейнеров, пугая бродячих кошек и на радость ночующим в теплотрассе бомжам.
Причем, тетя Соня отказывалась признавать даже сам факт запоев супруга.
- Да вы что, мой Степа не пьет! Бывает, глотнет по случаю праздника – рюмочку, другую! Но больше – ни-ни! Что он, алкаш какой-то, что ли? Уважаемый человек, золотой работник!
- А что же у вас, Соня, за «бланш» такой большой под глазом! Говорят, ваш «золотой работник» бил вас головой о бетонную лестницу в подъезде!
Дама мрачнела прямо на глазах.
- До чего же дрянные людишки у нас! – с осуждением качала она головой, и с задумчивой горечью добавляла, - вот ведь наплетут на хорошего человека, чего сроду не было! Да я, когда стирала, с тазом в коридоре поскользнулась и о косяк двери ударилась!
И ей дела было мало, что собеседница лично видела все фортеля «непьющего» Степы, что в местном травматическом пункте её знали, как родную, и даже не спрашивая о причине перелома или сотрясения мозга, уже автоматически писали: «бытовая травма».
Трижды подумаешь, имея в соседях такую пару, да ещё вкупе с выходками собственного блудливого супруга - выходить ли второй раз замуж?
Впрочем, дамы свое дело знали и жених пошел! Не сказать, чтобы косяком, но выбор был, и кое-какие интересные экземпляры попадались даже в этом жиденьком ручейке.
Конечно, невеста я была ещё та, но и у меня имелись несомненные достоинства. Во-первых, пусть и держащая осаду, но все-таки отдельная жилплощадь в самом центре города. Благодаря стесненным жизненным обстоятельствам, я сохранила фигуру и общий вид королевы в изгнании. Да и дочь у меня была только одна, и неплохие связи среди местного истеблишмента. Мало, согласна! Но у других претенденток на счастье, видимо, и этого не было.
Первым ко мне начал подбивать клинья сын директора местного кирпичного завода. Его пыталась женить мать, уже отчаявшаяся хоть как-то пристроить свое непутевое чадо. От Алексея Ивановича уже сбежали две потенциальные невесты, хотя, на первый взгляд, он был не так уж плох. Высшее образование и состоятельные родители все-таки как-то компенсировали лысину плюгавого мужичишки со статью Наполеона времен Березины.
- Мать, он похож на сидящую собаку, переболевшую лишаем в особо тяжелой форме! – заявила мне дочь, едва заприметив его фигуру на пороге нашего дома,- будем об него спотыкаться!
- Аллочка, - деликатно заметила я,- нельзя судить человека по внешности, важен его духовный мир!
- А! – понятливо кивнула головой вредная девчонка,- этот самый мир у него фонтанирует даже из ушей! Посмотри, сколько морщинок на лобике, это, наверное, потому что он все время думает о важном!
Алка, не сводя глаз, следила за гостем, даже отменив ради этого (беспрецедентный случай!) тренировку. Рядом с ней так же бесцеремонно пялил глаза на гостя кот Мурзик, подобранный сердобольным ребенком пару недель назад на помойке.
- Ты его смущаешь! – зашипела я на дочь, когда Алексей Иванович, извинившись, посетил туалет.
- И не думала! А где цветы?
- Какие цветы? – заюлила я, прекрасно поняв, что та имеет в виду.
- Которые он должен был принести с собой! Или Иван Алексеевич решил на халяву попользоваться туалетной бумагой и сожрать нашу колбасу? Чтобы мы с Мурзиком остались утром голодными?
- Алексей Иванович!
- Не суть!
- Сварю кашу! – зашипела я, потому что уже послышался красноречивый звук смывного бачка, - не позорь меня перед людьми!
- Ты его корми своей кашей! А мы с Мурзиком растущие организмы и нам нужно мясо!
Сообразив, что дочь так и не даст нам перемолвиться даже словом, я предложила Алексею Ивановичу прогуляться по местному парку – ночному владению дяди Степы.
Парк раскинулся в самом центре нашего городка и в пяти минутах ходьбы от моего дома. Здесь были устроены качели, карусели в виде бегущих лошадок и торчало вечно не работающее «Колесо обозрения». В кущах деревьев пряталась тщательно огороженная танцплощадка, где решалось большинство судеб молодежи Емска. Прямо возле парковых ворот располагалась уже вышеупомянутая пивная «Зеленый шум» - самое дорогое место для сердец нескольких поколений местных алкоголиков.
За его задней глухой стеной была выстроена сцена летнего театра, перед которой тянулись ряды скамей для зрителей. Здесь выступали в праздники самодеятельные коллективы нашего городка, а иногда и заезжие на гастроли музыкальные и театральные звезды.