Страница 33 из 54
Глядя на посиневшую от ярости мать, я на мгновение испугалась, что прямо сейчас останусь сиротой. И уже было раскрыла рот, чтобы призвать зарвавшуюся дочь к порядку, и все честно объяснить матери, но эти намерения так и остались намерениями, потому что вставить хоть слово в единый бесконечный материнский вопль уже не представлялось возможным.
— Рок-н-ролл только проститутки и стиляги танцуют, место которым в тюрьме! Вот к стенке бы вас всех приставить и очередью из поганого ружья! Бессовестные — старый человек приехал с повышенным давлением, а они гулянки устраивают! Не бывать этому — вот я сейчас лягу на диван, и вызовите мне скорую помощь! А ты, негодяйка, убирайся со своими гопниками на все четыре стороны!
И матушка демонстративно устроилась на диване в зале, разложив вокруг себя тонометр и многочисленные склянки с лекарствами.
— Меня отсюда не сдвинет даже монгольская орда, не то что кучка юных кретинов!
Не выдержав абсурдности ситуации, я даже застонала:
— Мама, встань, к нам сейчас люди приедут!
- Тебе, какие-то проходимцы дороже родной матери, которая ночи не спала…
И так далее!
Алка нервно дернула меня за рукав.
— У нас есть приблизительно час,— прошептала она мне на ухо,— беги к бабе Нюре и просись на постой!
— Но, девочка моя,— так же шепотом возразила я,— как ты себе это представляешь? Мы не можем бросить бабушку одну!
— Можем! Или ты сейчас же идешь к бабе Нюре, или мы принимаем родителей Вита в «Зеленом шуме»! Там хотя бы никто не будет обзывать нас хабалками и неряхами, и рассказывать, как ты в детстве чуть не скушала собачью какашку! Судя по воспоминаниям бабушки, это было самым выдающимся событием твоей жизни, и она охотно поделится им с новыми родственниками!
Приходилось признавать — девочка была по-своему права! Это её судьба решалась сейчас. Мне не хотелось потом всю оставшуюся жизнь слышать упреки от собственного ребенка.
— Отвлеки бабушку! Я спущусь к бабе Нюре!
Я уже упоминала про эту достопримечательность нашего подъезда, живущую на втором этаже в четырехкомнатной квартире (за которую, кстати, будучи персональной пенсионеркой, вообще, не платила).
Баба Нюра могла приютить в своих обширных хоромах моих гостей, при условии, что будет в настроении. И я себя чувствовала далеко не в своей тарелке, когда пошла на этот шаг. Всё происходящее мне казалось немыслимой авантюрой, лишенной хоть какого-то правдоподобия. Неужели эти люди не поймут, что мы их принимаем в чужих хоромах?
Соседка, к счастью, оказалась дома.
— Чего тебе, Людка? — вроде бы добродушно осведомилась она.
— Анна Никаноровна,— пролепетала я, пряча от неловкости глаза,— я хотела напроситься к вам в гости…. Вернее с гостями!
— Чёй-то ты буробишь непонятное, — проницательно вскинула на меня бабка слезящиеся глазки,— говори яснее!
Что ж — меньше всего на свете я хотела, кого-нибудь ставить в известность о матримониальных планах дочери, но, похоже, другого выхода не было. И я честно рассказала о том, что происходит.
— Знаю, знаю, твою матушку,— захихикала старушка,— ворона бешеная, а не баба! Только и знает, что каркать! Ладно, приводи сватов!
Я кинулась назад в свою квартиру, чуть ли не ломая ноги от спешки.
— Баба Нюра согласилась! — выпалила я дочери, осторожно вползая в квартиру.— Давай потихоньку к ней. Там надо ещё порядок навести! Полы помыть, пыль протереть…
Не то, чтобы Анна Никаноровна была грязнулей, но сами понимаете, когда тебе почти сто лет, ты не можешь с прежним рвением наводить порядок.
Матушка же раскинулась на диване с видом терпящей незаслуженные преследования христианской мученицы.
— Я чувствую, что у меня опять поднялось давление!
— В твоем возрасте тяжело предпринимать такие путешествия! — согласилась я, споро убирая со стола в коробки уже приготовленные нарезку и салаты.— С чего это ты вновь поднялась с места?!