Монстром буду я

Сомневаюсь, что Маратик мог подобрать для своего визита более подходящий момент. Вот как он узнал о том, что я проснулась? Мы с Настасьей слишком громко разговаривали? И как много они смогли услышать? Да и сама перспектива куда-то идти с заместителем меня не радовала. Воображение услужливо рисовало несколько вариантов, куда Маратик меня хочет отвести, и вариант с пыточной комнатой не попал даже в тройку самых худших. Так что остаюсь сидеть и не двигаюсь, с опаской косясь на серенького. Он вальяжно махнул рукой и два охранника открыли решетку ключом, а затем остановились на входе. Я обязательно должна сама выйти? Скрещиваю руки на груди, всем своим видом показывая, что никуда не собираюсь. Маратик сделал шаг в сторону от камеры Настасьи, поближе ко мне, словно не хочет, чтобы она его услышала. Неужто нашему женоподобному серенькому приглянулась мужеподобная Настасья? Так, фантазия с маразмом пошли в разгул, сомневаюсь, что эти твари вообще хоть что-то о любви слышали. Особенно, если учитывать какое у них принято отношение к жене. Изверги, тьфу на них.

– Ты же знаешь, – вкрадчиво, с очевидным намеком в голосе молвил он, – он не любит неповиновение.

О, ещё как знаю! Как монстр меня муштровать пытался угрозами отрезать пальцы или оттяпать руку целиком! Но не отрезал же! Почему?

– Не любит? – с издевкой поднимаю бровь. – Уверена?

На последней фразе Маратик завис, как я зависала на уроках этикета, когда надо было выбрать вилку для рыбы из пяти разных. Настасья незаметно приблизилась к решетке, ну, по крайней мере, она думала, что незаметно. Серенький скосил взгляд на соседнюю камеру и, кажется, потемнел от злости. Я ожидала колкого ответа, но его не последовало. Заместитель отступил к стене и кивком молча приказал своей охране зайти в камеру.

– Эй, вы что делаете?! – завизжала, отмахиваясь от солдатиков.

Меня схватили под локти и рывком подняли на ноги. Голова снова закружилась, и впервые поняла, насколько ослабла. Ноги подкосились, и из камеры меня буквально вытащили под руки. Маратик даже на мгновение проявил нездоровый интерес к моей персоне, руки к моему лицу потянул. Зная, какой серенький заместитель затейник, увернулась от его руки и плюнула ему в лицо. За решеткой шокировано икнула Настасья, а Маратик впал в ступор от столь неожиданного проявления «нежности». Молча достал платок и вытер платком лицо, с отвращением бросив белый клочок шелка на грязный пол. Вот же скотина, кому-то же этот клочок ткани отстирывать, горбатиться с мылом и миской полдня. А вот это все, чтобы гордыню этого серенького завоевателя подсластить, хотя плевка он заслуживает. Не сам же монстр меня переодевал и косу плел?! Вот не сомневаюсь, заместителю с такими волосами косички не впервые плести. Представляю, как он проклинал меня, пока заплетал.

Злые морщинки появились на миловидном лице, явно демонстрируя, что он на пределе, но до ручки все же ещё не дошел. Ну, ничего, мы это исправим.

– Ты там пропустила, левее, левее, – поддакиваю Маратику, показывая на другую щёку.

Сначала он не понял, почему я обратилась к нему как к женщине, но стоило проговорить одними губами заветное слово «баба», он сорвался. Заместитель главнокомандующего не простой солдат, чтобы руки распускать, он же маг как-никак. Нарочито медленно опустил взгляд на свой зажатый кулак. Также медленно открыл руку, высвобождая языки розового пламени, словно ещё решает: какую часть меня поджечь первой.

– Боюсь, главнокомандующий так и не дождется тебя, – пафосно нахмурил брови заместитель.

– Нет, нет, не надо! – вскрикнула испуганно Настасья, громыхая кандалами о прутья решетки. – Не убивай ее, пожалуйста, сжалься!

Ее мольбы не сумели произвести должного эффекта, ибо меня опять пробило на смех. Честно, изо всех сил пыталась сдерживаться, но это стало совершенно невозможно, стоило мне увидеть его магию. Если сравнивать с той, что я видела в исполнении Настасьи: белые вспышки, магия на крови, то появившийся на ладони Маратика розовый огонек… бабский, что ли? У него не только внешность девичья, но и магия. Если бы он не был сереньким, может, и пожалела бы его: это какая же у него жизнь не сахар была, если он так болезненно на мои слова реагирует. Хотя, а чего я его жалеть должна? Монстры не заслуживают жалости. Резко перестаю смеяться, мрачнею не хуже Маратика. Почему ему не до смеха, понимаю: он и пальцем меня коснуться не может, монстр запретил, в этом я уже убедилась. Но вот почему мне так не смешно вдруг стало? От предвкушения встречи с «муженьком»? Когда думаю об этом, такая злость берет с примесью жуткого стыда.

Маратик прошипел что-то на их языке командным тоном, и солдатики потащили меня по коридору все дальше и дальше от Настасьи. Завизжала от того, что впервые заметила, что на мне не мои любимые сапоги, а какие-то тапки, в которых ушибить ногу ничего не стоит. Оглянулась на заместителя и увидела его вдали коридора, возле камеры Настасьи, он не пошёл следом, остался с ней. Романтическая завеса распалась, стоило вспомнить, что для остальных Настасья в первую очередь не красивая девушка, а враг, главный маг на фронте противника. Мне трудно даже представить, какими сведениями она располагает и что на самом деле умеет. Они пытали ее и меня будут? Я бы пытала, учитывая, что на кону. По спине прошелся холодок, как только громыхнула, закрываясь за нами, дверь в подвал, и меня потащили по лестнице вверх.

Не наблюдаю в ближайшем будущем никаких радужных перспектив, но надежда на побег с Настасьей будоражит кровь. Даже если это последняя соломинка, я схвачусь за нее, лишь бы ещё раз обнять моих девочек. Защемило сердце, картина из кошмара никак не забывалась, хотя я уже не понимала, что в том кошмаре было явью, а что помутнением рассудка. Как вообще я можно было так быстро выздороветь после такой сильной простуды?

Мы поднялись на жилой этаж, в жизни не видела такой роскоши. Покрытые мозаикой стены и полы, священная фиолетовая отрава в красивых горшках на ледвижский манер. У меня тоже когда-то был такой горшок, купила на ярмарке за приличную сумму, за что впоследствии досталось от отца. Новая обувка скользит, разнося грязь по чистому полу, а я верчу головой стараясь запомнить дорогу и осмотреться. Поднимаемся по ещё одной лестнице, ступеньки которой застелены шикарным ковром. Что-то этот путь не очень похож на дорогу в пыточную, скорее всего, мы направляемся в личные покои короля Ледвиги. У Ледвиги же король, да? Не помню, вроде бы он назывался как-то по-другому, как-то очень знакомо. Совсем недавно я слышала это слово, но когда…