Страница 8 из 89
Вот же гусыня глупая, нашла время капризничать!
Тетушка, конечно же, сразу уцепилась за повод:
— Это еще что, позвольте спросить? — длинная рука ее обвиняюще простерлась в сторону рыжей, — Вы бы постыдились, милочка, разгуливать среди порядочных людей в подобном виде. Даже у особы вроде вас должно быть некоторое понятие о приличиях.
— Какая я тебе милочка! — рявкнула Избранная, всем телом поворачиваясь к тетке и угрожающе сжимая кулаки. — Че разоралась тут, мочалка трухлявая! Катись отсюда, или я за себя не отвечаю!
Пользуясь тем, что обе отвлеклась, я тихо подобралась к ящеру и что было сил дернула его за продетое через ноздри кольцо. Зверь взревел и рванулся вперед, натягивая цепи. Жалобно взвыли колеса, дом вздрогнул и заскрипел всеми сочлениями, но с места не сдвинулся. Еще рывок — что-то под домом лопнуло с громким треском, и он медленно, будто нехотя, пополз из ямы. Стопор там какой-то был, что ли? Как бы вся эта развалина не рассыпалась по дороге.
— Ишь ты, выискалась тут! — уже совершенно по базарному вопила тетка, разом растеряв все свои высокородные замашки. — Телеса вывалила, зыркалы выпучила, рот разинула! Да языком твоим поганым только канавы сточные чистить! Чума болотная!
— Плохо слышишь, ископаемое?! Так я тебе быстро уши прочищу! — не отставала будущая спасительница мира. — Да ты хоть знаешь, кто...
— Тихо!!! — заорала я так, что сама чуть не оглохла. Ящер испуганно присел на задние лапы, а обе спорщицы разом осеклись на полуслове и уставились на меня так, будто только сейчас вспомнили о моем существовании.
Я перевела дух и отчеканила:
— Кто-то хотел знать, что тут происходит? Так вот, я ухожу прямо сейчас и забираю с собой все, что принадлежит мне по праву. Остальное на милости богов и за его сохранность в пути я ручаться не стану.
Гордиться тут нечем, но мне тогда и правда очень хотелось, чтобы тетка осталась. Ух, как бы я ее прокатила за все хорошее! Может и не потеряла бы, но… эх, да что мечтать впустую. Видно, что-то такое она на моем лице углядела, потому что с крыльца слезла сразу и без лишнего звука. Вернее, царственно сошла, презрительно дернув костлявым плечом и брезгливо скривив тонкие губы. Я благодарно ей улыбнулась, отчего ее перекосило еще сильнее, и неспешно двинулась в сторону ворот, увлекая за собой присмиревшего ящера. Цепи снова загудели, под домом что-то проскрежетало, а потом колеса вдруг неожиданно легко выскочили из ямы и дом плавно покатился по схваченной морозом грязи главной улицы. Не сбавляя шага, я окликнула рыжую:
— Решили остаться, Ваше Великолепие? Что ж, похвально. Вероятно, вы найдете колесную яму вполне уютной.
Избранная очередной раз фыркнула, но все-таки нагнала меня и зашагала рядом, всем своим видом изображая недовольство.
Почти до самых ворот мы молчали, наконец она не выдержала:
— Получше ты ничего не нашлось? Эта развалина еле ползет.
— Прощенья просим, — огрызнулась я. — Уж потерпите немного, Ваша Торопливость, в Забреднях я его на лошадей сменяю и дальше верхами поедем.
— А купить не проще? — не унималась рыжая.
— Проще-то оно проще, — легко согласилась я, — когда есть на что. У Вашего Великолепия кошелечек нигде не припрятан?
— Подумаешь, деньги, — отмахнулось она, как от чего-то неважного. — Ну на крайняк, продадим что-нибудь. Вот, у меня кулончик есть. Между прочим, Шопард! Золото, эмаль и восемь брюликов. На, дарю на бедность! Все равно он мне надоел.
Поглядела я на этот ее “шопард” и стало мне ясно, что ничего-то Избранная о нашем мире не знает. Пришлось останавливаться и развязывать кошелек.
— Глядите сюда, Ваша Недальновидность: это вот серебрушка, — я покрутила монетку в пальцах, чтобы она как следует разглядела ее толщину. — А теперь представьте, что она из золота и поймете, что такое золотой. Так вот, хорошая лошадь стоит пять золотых, плохая — два. Как думаете, Ваша Щедрость, сколько таких вот побрякушек нужно расплавить, чтобы получился хотя бы один?
— Ну ты темнота! — презрительно скривила губы госпожа богатейка, — Это же настоящий Шопард, а не фуфло китайское! Это же брэнд! Мировое имя, поняла? А там еще и работа и камешки…
— Ну да, ну да, — послушно закивала я, и дернула остановившегося было ящера за кольцо, снова увлекая к воротам. — Имя, которое тут никто не слышал, работа, которую некому оценить, и камешки, которые с трех шагов не разглядеть. Оставьте свой шопард себе на память, что ли, а лошадей я уж по-своему раздобуду.
— Это что же получается, — еле слышно прошептала Избранная, — Я что… нищая?
— Может быть, что и не совсем, — примирительно откликнулась я. — Знаю одного чудака в столице, который всякие редкости собирает, ну так наврем ему чего-нибудь эдакого, глядишь, и сосватаем ваш шопард за цельный золотой. Плащ теплый себе купите, сапоги приличные, да еще на пару обедов останется.
Вместо ответа сзади раздался какой-то сдавленный всхлип. Этого мне еще не хватало! У нас тут, вроде как, мир гибнет, а она из-за какой-то ерунды сырость разводит? Резким тычком в нос остановив ящера, я медленно развернулась к рыжей и... проглотила готовую сорваться с языка злую отповедь. Что-то в ее глазах тогда было такое, что я вдруг, сама того не желая, увидела в ней не выскочку иномирную с непомерным гонором, а совсем еще сопливую девчонку. Потерянную, сбитую с толку и основательно замерзшую. Не лето все-таки, а она все утро на холодном ветру в паре лоскутов скачет…
Ругая себя за некстати проснувшееся сострадание, я сходила в дом и принесла шерстяное одеяло. Запасной куртки или плаща у меня, не было, а одеяло все-таки теплее, чем ничего.