Страница 11 из 19
Кроме пятерых выживших в этом мирке оказались и свои божки, они обитали в море, в горах, а самый приметный из них избрал местом свого пребывания чудовищные леса на юго-западе. Власть этих божков была невелика, возможности – еще меньше, впрочем, как раз по мерке этого мира, вряд ли бы он вынес большее могущество.
Повзрослев, Фенри и Гарм приняли участие в обустройстве Обитаемого Мира. Фенри больше времени проводил с братом матери, Нумом; их сближало пристрастие к порядку и оформленности. Гарм же очень быстро оказался правой рукой Сурта, и если в мире что-то менялось, причем не всегда в лучшую сторону, он всегда оказывался к этому причастен. Гарм по-прежнему частенько позволял себе нелепые, шутовские выходки; он часто общался с людьми. Фенри до подобного не опускался.
-Здравствуй, отец. – Гарм вошел в небольшой покой, похожий на каменный подводный грот. По стенам причудливыми узорами лепились ракушки, змеились ленты водорослей. Сурт сидел, согнувшись, положив подбородок на сцепленные руки. Услышав голос сына, он поднял голову.
-Здравствуй. Опять брата на игру подбивал? – и Сурт жестом пригласил Гарма сесть рядом.
Гарм коротко кивнул и уселся, куда указали. Он мрачно пинал босой ногой зеленый мшистый ковер, безжалостно сминая, растрепывая нежный ворс.
-Ну и дурак. – Необидно хохотнул Сурт. – Ты бы еще Нума пригласил.
-Ну хорошо. – Буркнул в ответ Гарм. – С ними все ясно. Но вы, почему вы отказываетесь играть со мной?
-Я уже объяснял, сын. – Сурт развел руками. – Слишком мне нужна эта партия. И ты не ровня мне, как игрок. А тут нельзя будет ни проиграть, ни выиграть… боюсь, так провести партию ты не сможешь.
-И что теперь? Так и будем штопать прорехи на здешнем небосклоне? Отец, чего бы мы не делали – этого мало.
-И тут ты прав. Сам я давно понял – такими вот стежками-штришками погоды не сделаешь… Да, мы что-то меняем, все больше по мелочам… но незначительные, местные улучшения не исправят тесноты и замкнутости этого мира. Если мы хотим большего – надо взорвать старое и создать новое. Только так.
-И как нам объяснить это семье? – язвительно поинтересовался Гарм.
-Никак. – Сокрушенно пожал плечами его отец. – Сын, не злись. Они сами поймут, со временем.
-И сколько веков мне еще ждать? – Гарм со вздохом распростерся на зеленом мшистом полу навзничь. – Я устал плавать вокруг этого мира, как рыба в садке. Я знаю каждую скалу, каждый корабельный остов… И летать тошно, будто тебя за ногу привязали – наматывай знай круги. Звезды все пересчитаны, все цветы сорваны, и сплетены в венки… и сердце мое молчит в ответ на все голоса этого мира. Тоска, тоска… Отец, я устал ждать, что произойдет хоть что-то новое, небывалое еще под этим солнцем…
Сурт в ответ тихо засмеялся. Как давно это было… когда он сам говорил такие же слова Хакону, своему отцу… и так же рвался в бой… и жаждал преград…
А Гарм продолжал. Он вынул из уха серьгу, плоский изогнутый треугольник, ртутно-зеркальный, ледяной на вид, и раскачивал ее, держа двумя пальцами, у себя перед глазами, будто убаюкивая сам себя.
-Мне тесно, отец… Это не скука и не лень. Да, я часто жалуюсь, мол, делать нечего в эдакой клетушке. Куда ни ткнись – упрешься в стену. Странно быть богом и постоянно ощущать свою ущербность. Этот лживый фронтир каждый день ухмыляется мне в лицо – ну, и как далеко простирается твоя божественность? А как насчет перешагнуть через меня? И еще этот постоянный рикошет… Словно щелчки кто дает. Обидно так, по лбу. Малейшее возмущение здешнего проклятого спокойствия, чуть-чуть божественного произвола,– и Гарм пренебрежительно скривил губы – и тебя тут же ставят на место. Людские маги, и те плачутся на скудость своих сил. Взывают… просят…
-Ты снисходишь до общения со смертными? – поинтересовался Сурт.
-Так же, как и вы. – И Гарм улыбнулся. – Как мой младший брат, тот, в Шаммахе? Уже вырос из пеленок?
-Уже. Способный мальчик, даже слишком.
Они замолчали. Наконец Сурт прервал затянувшуюся паузу.
-Вот что, сын. Про тавлеи ты можешь забыть – никто из нас не станет играть с тобой. А значит, надо искать другой путь… - он присел на колени рядом с лежащим сыном, отвел от его лица раскачивающийся ртутный треугольник. – Ты давно не был у восточных ворот?
-Что? Так туда вообще никто не ходит. – Взгляд Гарма прояснился, стал цепким и любопытным. – Восточные врата, вы говорите?
-Именно. Если мы откроем их… - Сурт подчеркнул первое слово – То получим все и сразу, и быть может, даже больше, чем ожидаем. Или ничего…
-Но как же то, что осталось за вратами?
-Это ты о Прорве беспокоишься? Я думаю, что если бы ее голод не был тогда утолен, вряд ли ее удержали бы наши слабые заклятия. Что-то произошло там тогда… Вот что. Пойдем, я покажу тебе кое-что.
Боги миновали анфиладу покоев, простых и причудливых; коридор вывел их к витой лестнице, ведущей в одну из башен. На самой ее вершине и был тот самый единственный портал Обитаемого Мира – бесполезный и бездействующий. Лестница закончилась, и дальше идти было некуда. Небольшой зал, куда вышли отец и сын, был на удивление скромен – никаких украшений или архитектурных изысков. Черный каменный пол, серые стены, в которых прорублены узкие, длинные окна, заставляющие ветер протискиваться и сердито свистеть, обдирая бока. И одна-единственная дверь. Две створки, обрамленные диким камнем, перекрыты тяжелой деревянной балкой засова, в массивных петлях висят замки.
-Неплохо постарались… - одобрительно говорит Сурт. – Только стражи не хватает. А теперь посмотри… - и он указывает Гарму куда-то вверх. Там, где створки, смыкаясь, образуют острый угол, из каменной обкладки выпал маленький кусочек, а на его месте беспокойно темнеет пустота.