Страница 95 из 102
Мы близко! Мы идем!
Раньше Сашка не бывал в этих местах. Но ему кажется, он знает каждый изгиб берега, каждый валун на нем. Вот уже длинный, стремительный корпус "Магуры" - ободритской снекки - втягивается в русло широкой реки. Мы идем! Мы идем с миром! Это наш дом...
Копыта снова грохочут по лесным тропам, и лес замирает, вслушиваясь в эту тревожную дробь. Что несут с собою люди на этот раз? Но в тяжком скоке коней слышна только радость скорой встречи. Вперед!
Ворон, чуя состояние всадницы, превосходит самого себя. Гридни отстают. Твёрд кричит ей:
- Ярина Богдановна, поберегитесь!
Но она не слушает его - ничего с ней не может случиться сегодня! Ни с ней, ни с ребенком, которого она носит под сердцем. Стремительно улетает назад земля. Кусты и деревья сливаются в темно-зеленые полосы. Неизменными остаются только небо, ветер в волосах да просвет впереди. Вот он расширяется: тропа ручьем втекает во вьющуюся вдоль реки дорогу. И уже видны над вершинами леса маковки теремов Ладоги и серо-голубая громада сторожевой башни детинца.
Ветер несет навстречу запахи дыма и человеческого жилья. "Скорее!" Но, вопреки своему стремлению, Ярина чуть сдерживает коня. Гридни наконец настигают ее, и кони их идут вровень с Вороном - голова к голове.
Вот уже и посад! Кони замедляют бег. По городу так не поскачешь многолюдно! Ладожане спешат по своим делам, но всадников пропускают: кто же не знает посадниковых гридней! Люди степенно освобождают дорогу. Милости просим! Проезжайте!
Ворон красуется, приплясывая, изгибает шею. Ярина похлопывает его рукой. "Красавец!" Пристань встречает всадников гулом и суетой. Торг. Все как обычно...
Народищу-то на пристани!
Сашка подскочил к борту, до боли в глазах вглядываясь в людское море.
"Где она? Неужели не придет?"
"Медведь" идет впереди, следом - "Магура".
"Да где же она?"
Группа всадников посреди толпы. Один из коней - черный как смоль. Ворон! А на нем... Она! Так же, как и сам Сашка, прикрывая ладошкой глаза от солнца, смотрит на корабли. Ему захотелось ринуться за борт и побежать прямо по сверкающим волнам, ей навстречу.
"Здесь я!" Сашка выхватил меч из ножен и поднял вверх, ловя острием солнечный блик.
Знакомый парус! Ярина помнила, как Александр кисточкой малевал на листе добротной синской111 бумаги оружного зверя, стоящего на задних лапах, и говорил, что это называется "эскиз". А потом мастера переносили этот рисунок на беленую холстину паруса...
Знакомый зверь приближался. Ветрило шло волнами, и казалось, будто медведь шевелится, приветственно поднимая оружие. А потом под самым парусом что-то вспыхнуло.
- Он!
Ярина, не долго думая, послала коня вперед...
Лодья толкнулась бортом в бревна пристани. Кто-то побежал крепить-заводить концы. А воин без кольчуги со светло-русым чубом на бритой голове уже перемахнул через борт. И Ярина прямо с седла бросилась к нему в объятия...
Он поймал ее нежно и осторожно, прижал к себе, стараясь делать это не слишком крепко, чтобы не повредить тому, кто внутри. Поцеловал яркие губы, утонув в ее родном свежем запахе. Голова закружилась, но Сашка стоял крепко. Как же! Ведь он держит на руках сразу двоих!
Руки Ярины обвили его шею. Народ вокруг поощрительно вопил и смеялся.
- Любо! Любо! Целуй еще!
И Ворон толкал Сашку мордой в плечо и приветливо ржал, будто требуя: "А меня?"
Кика сбилась набок, но Яринка даже и не думала поправлять ее. Савинов поцеловал выбившуюся из-под убора рыжую прядь. А Ярина прошептала ему на ухо:
- Я знаю, как мы назовем сына!
Сашка чуть отстранил ее от себя и вопросительно посмотрел в счастливые зеленые глаза.
- И как же?
Она улыбнулась и шутливо нахмурила брови.
- Ты только не спорь! Мы назовем его Храбром!
"Моя жена - колдунья, - подумал Савинов, - иначе откуда она может знать, что именно так хочу назвать его я? Вроде и не говорил никому..."
ЭПИЛОГ
Глава первая
Две змеи заклятые к векам присосутся
И за мной потянутся черной полосой,
По горам над реками города займутся
И година лютая будет мне сестрой.
Алексей Толстой
Черный, густой дым пожара поднимался над высоким берегом Семи112. Горели дворы и амбары, жарким пламенем полыхала пристань и пара насадов, что не успели уйти.
Печенеги нагрянули неожиданно. Здесь в глубине земли северян113 их никто не ждал. Оно конечно - и здесь степь под боком. Случалось, набегут вороги, пограбят, и ищи ветра в поле. Но то все были малые ватаги, не больше полусотни всадников. В городах, изобильно разбросанных по всей северской земле, их могли не бояться. Ударит набат, соберется рать, да и князь или посадник с дружиною всегда рядом. Отобьют находников. Те обычно и пожечь мало чего успевали, хватали побыстрее - что ближе да плохо лежит - и ходу. И грабили-то все больше по Пселу да Суле и верховьям Семи. Редко когда отваживались до Курска добежать. А сейчас...
Путивль - градец малый. Еще не так давно и вовсе вервью считался. Даже крепости путной в нем нету. Так, на черный день - вал да частокол, чтобы люду было куда от напасти прятаться. А посад - без тына, открытый. Вот он-то сейчас и горел. Шибко горел - погода все дни стояла жаркая...
На опушке леса, что подступал, спускаясь с полночных холмов, к полям, окружавшим градец, тихо ржанул конь. Маленькая группа всадников в бронях смотрела вниз на горящий посад и мечущиеся в дыму фигурки всадников. Степняки старались грабить быстрее, чем огонь, пожирающий деревянные кровли домов. Криков оттуда почти не слышно. Народ успел-таки запереться в крепостце на высоком мысу. Печенеги же пока туда не рвались. Все равно местным деваться некуда! Пусть дожидаются за оградой своей очереди, заодно и целее будут! Полоняники нынче на торгах у ромеев немало стоят...
Самый молодой из всадников, на вид лет четырнадцати, сурово хмурил густые брови. Голова его была обрита наголо, и лишь посередине ее, на самом темени, оставлен длинный светло-русый чуб. Юноша сжимал в побелевшем кулаке поводья, и видно было, что ему не терпится броситься в бой. Наконец он не выдержал, бросил одному из своих спутников, могучему воину с длинными синими усами: