Безнадёжная любовь

– Но ты говорила, что они с мамой давно знакомы, – угрюмо глянул Никита.

– Да, – Сашка не возражала. – Мама еще замужем не была, когда они познакомились. Она мне сама рассказывала.

– А потом вы ведь какое-то время жили здесь. Пока еще я не родился.

Сестра, словно подкошенная, рухнула в кресло.

– Ну, ты... – ее внезапно осенило, куда клонит братец, и в запасе не нашлось нужных слов, за исключением бессмысленных восклицаний. – Умник! Головой ударился? – Но понемногу мысли ее прояснились. – Надеюсь, ты не собираешься делиться с мамой своими предположениями? Или ты считаешь, что она тебе тоже не родная?

Никита покраснел.

– Хорошо же ты о своей матери думаешь! – негодуя, возопила Сашка.

И чего она разоралась! Ему, между прочим, такие мысли только-только в голову пришли и совсем не нарочно. Вспыхнула внезапно идея. Да Сашка сама же ее и подсказала, заговорив про “настоящего отца”. А сопоставить моральные стороны предложенного расклада Никита еще не успел. И маме он, конечно, ничего не скажет.

Зато, увидев сына, мама заговорила сама.

– Как дела? – спросила она, вроде бы без всяких задних мыслей, но Никита догадывался, о чем именно хотела бы она узнать.

– Мам, ты не переживай, – сразу же успокоил он ее. – Мы расстались.

– Да? – озадаченно уточнила Аня, а когда сын утвердительно кивнул, не удержалась от очередного вопроса. – И, позволь узнать, что послужило тому причиной?

– Считай, что я поумнел, – глубокомысленно заявил сын. – И чтобы ты лишний раз не волновалась.

Аня минуты две-три неподвижно стояла, взгляд ее блуждал по комнате, ища, за что бы зацепиться, а мысли скакали в голове самые странные.

– Если честно, – наконец заговорила она, – я тебе не верю. Мне кажется, это просто отговорка, чтобы я оставила тебя в покое. А на самом деле все будет продолжаться по-прежнему.

– Нет! – твердо произнес Никита. – Это правда.

Врут обычно с честными глазами, уверенно и проникновенно, но голос у Никиты скучный и бесцветный, словно думает он совершенно о другом, а волнующая маму тема для него не имеет никакого значения. Неужели они действительно расстались? Это каким же чудом? И где же волшебник, то чудо сотворивший?

– Даня! Он бросил свою девицу. Пожалуйста, обрисуй вкратце, о чем вы без меня беседовали.

– Вкратце? – Богдан самодовольно и хитро ухмыльнулся. – Я сказал, что не стоит из-за похоти наживать ненужные неприятности и расстраивать маму. Похоже, он со мной согласился.

– Колоссально! – наигранно восхищенно воскликнула Аня. – Тебе бы следовало иметь сотню-другую детей, а то жалко, Дань, что твой педагогический гений остался невостребованным.

Обычно она выговаривала его имя полностью – Богдан, но иногда у нее само вырывалось: “Даня!” Особенно в последнее время. Хотя именно сейчас было труднее всего отыскать причины, чтобы называть его уменьшительно, по-детски. И он вспомнил, что когда-то очень давно, более двадцати лет назад, почувствовав, как мурашки побежали по спине от произнесенного ею имени, заорал:

– Никогда не называй меня так!

– Почему? – изумилась Аня, совершенно не испугавшись его бурной реакции, а он, не желая открывать истинные причины, сердито буркнул первое, пришедшее в голову:

– Я не маленький!

– Да? – она улыбнулась иронично, глянув чуть свысока, и внезапно Богдану показалось, что она старше его, взрослее и мудрее, а он перед ней – несмышленый мальчишка.

– Или называй. Если хочешь, – проворчал он, отворачиваясь, и с трудом сдержал желание добавить: "Но тогда не уезжай. Останься со мной".