Страница 13 из 86
9
Аня вовсе не бежала, она по-прежнему еле-еле шла и думала.
Неужели ревность настолько сильна, что заставляет делать самые страшные вещи? Надо же такое придумать! Надо же так ужасно оговорить человека!
Но Лола так странно держала себя, будто была совершенно уверена в своей честности, будто говорила чистую правду? И хотя Аня совсем потеряла голову от любви, она прекрасно осознавала: вовсе не безупречен и не безгрешен Богдан, ох, далеко не безгрешен.
Ей хотелось безоговорочно верить в лживость ревнивых слов и в его невиновность, но она не могла. Не могла. И без Лолы нетрудно было заметить необычность окружающих Богдана вещей.
Почему он живет на заброшенном складе? Почему иногда встречаются там довольно странные личности, то не в меру веселые, то беспросветно мрачные? Почему Лесик сказал, что он в отключке, а не просто спит?
Нет, нет, нет! Полная ерунда! А вдруг?
Она непременно должна узнать правду. Тут Лола рассчитала точно: Аня не сможет быть с ним, если он...
Он стоял у калитки и разговаривал с Ольгой.
– Явился пропащий! – возмущалась Оля. – Вообще-то так с девушками не поступают! Полное свинство! – она заметила в конце улицы медленно приближающуюся подругу. – А вот, кстати, и Анька.
Оля удивленно смотрела на еле передвигающую ноги подругу. Можно было подумать, что она окончательно свихнулась с горя и уже не узнает никого вокруг. Ольга не выдержала, шагнула навстречу, потянула пакет с хлебом.
– Давай, отнесу!
Анька пакета не отпускала. Тогда Оля потянула сильнее, и Аня равнодушно разжала пальцы.
А он думал, она бросится ему навстречу, но она даже не улыбнулась.
– Привет.
– Извини, я не мог...
Она равнодушно промолчала, словно чужая, только кивнула головой.
– Что с тобой?
– Ничего. Настроение... просто...
– Ну, прости. Так вышло, – он не привык извиняться, но она и не слушала его извинений. – Если бы я сам знал заранее, я бы, конечно, предупредил.
– Я не обижаюсь.
Не обижается? А почему так мучительно молчалива и неприязненна?
Прошло всего лишь два дня. Всего два! Он, действительно, не мог придти. Он понимает: она ждала, переживала, она придумывала черт знает что, и он просит прощения. Он же пришел.
Подумаешь, два дня! А она слишком обиделась, и, похоже, эта обида легко перечеркнула все, что было раньше.
Больше нечего ждать, больше нет поводов оставаться. И он уже хотел уйти, когда вдруг увидел в ее глазах, нет, вовсе не обиду, совсем другое, необычное, горькое, вопрошающее. Он всегда понимал ее глаза.
– Почему ты так странно смотришь на меня?
Нет, она не сможет молча носить сомнения в себе, и этот странный взгляд никуда не денется, вечно будет создавать между ними непробиваемую преграду. Чтобы он исчез, надо…
– Мне сказали, будто бы ты кого-то убил.
Спасибо неласковой жизни: научила справляться с бурной реакцией в ответ на провокационные заявления, научила, как оттянуть время, чтобы разумно и толково выбрать правильный ответ на решающий вопрос.
– Кто сказал?
Она ждала от него других слов.
– Впрочем, я знаю, кто.
Дура ревнивая! Прекрасно знает о том, что случилось на самом деле, но выворачивает так, как выгодно именно ей. И, сколько не оправдывайся, невиновным все равно не окажешься, а недоговоренности только усилят Анины подозрения.
Но разве он должен все рассказывать ей?
Как хорошо было раньше! Пусть и тогда он предстал перед ней плохим, совсем немножко плохим, притягательно немножко плохим, ей нравилось сознавать, что именно она разглядела в нем скрытое сокровище, которое по слепоте не замечали другие, и он с удовольствием играл перед ней эту роль. А теперь?
Они сидели на траве возле бывшего склада.
Почему он должен ей все объяснять? В конце концов, у них всего лишь обычный, ни к чему не обязывающий летний роман. Но, видимо, так уж суждено, чтобы с первого взгляда, с первой встречи эта девочка слишком глубоко забралась в его темную душу. Пусть знает!
– Ну, подрались мы. Ничего особенного. Просто оба были не в себе, вот и решили разобраться. Ну, я ему башку пробил. Ну, он мне челюсть свернул. Расползлись по углам. Я вырубился. Прихожу в себя, гляжу: Малой все еще валяется. Такой синевато-зелененький. Пока я в отключке был он у меня «колеса» спер и, по дури, нажрался сверх меры. А дальше я не помню. Наверное, опять отрубился. Ребята нас нашли, ну, и подумали, что подумали.