Страница 90 из 101
Я не знала, что ответить, и старалась ни о чем не думать.
Он открыл мне душу, а я в нее плюнула этой песней. И какой бес только дернул меня ее выбрать!
Видимо, раскаяние отразилось на моем лице. Потому что взгляд жениха изменился.
- Не плачь! Не время.
Егор стер большим пальцем левой руки слезинку, катившуюся по моей щеке. Я и не заметила, как она скатилась по щеке… Я вздернула подбородок и вымученно улыбнулась.
А бабушки тем временем запели следующую песню, и я возненавидела их всех разом.
Особенно когда к хороводу присоединились родители, Велес, Перун и Василевс, мать положила на пол вышитую подушку.
Подушечка- раздушечка моя пуховая,
Ой, лёли-лёли, моя пуховая.
Я с подушечкой пройдусь
Да по светлой горнице,
Ой, лёли-лёли, да по светлой горнице.
Млада молодца дождусь,
Он придет к молодице.
Ой, лёли-лёли, он придет к молодице.
На коленочки поставлю,
Целовать заставлю.
Ой, лёли-лёли, целовать заставлю.
Мама оказалась на этих словах рядом с Егором и мягко надавила ему на плечи. Тот, не выпуская моих рук, послушно опустился на колени, меня чуть подтолкнула Леля.
Делать нечего, встала, мы оказались близко-близко.
Целуй, милый, целуй, милый,
Целуй да покрепче.
Ой, лёли-лёли, целуй да покрепче.
(Русская народная)
Пели мои любезные родственники, и жених послушно потянулся к моим губам. Я ужасно смутилась, но делать нечего, положила жениху свои руки на плечи. В этот раз поцелуй Егора был аккуратным, мягким и нежным. Егор словно пробовал меня на вкус, отрывался от моих губ и снова припадал к ним. Меня бросило в жар, по телу снова пошли те самые иголочки, я на несколько секунд прикрыла глаза, и когда его язык коснулся моего, из моего горла невольно вырвался стон. Жених чуть отстранился от меня, я открыла глаза. Его глаза сияли от удовольствия, он даже чуть улыбался. Я испуганно убрала свои руки с его плеч.
Он взял мои руки в свои, поднес к губам, стал целовать, затем помог подняться.
Песня закончилась, загремели аплодисменты, я жутко смутилась и уставилась в пол.
- Это вам, деточек на ней качать будете.
Бабушка Леля вручила подушку будущему зятю.
- Обязательно сохраню как семейную реликвию, – улыбнулся Егор, поклонившись бабушке.
- Вот и чудненько, вот и славненько, вот и поладили, – пел Василевс, улыбаясь. – Идемте в гостиную чай пить. Десерт-то тоже ты готовила, наверное?
Я кивнула и пошла на кухню за рулетом, порезала его на кусочки и понесла гостям. Чай понесла Ольга.
- Очень вкусно, – честно оценила Гедеона, – рецепт дашь.
Я подсела к сестрам жениха, и они меня заболтали о том, о сем, аккуратно прощупывая почву, кто я, что я. Мне полагалось аккуратно расспросить их о любимых блюдах их брата, о том, какие цвета в одежде предпочитает и какие книги любит, но я жутко стеснялась. Галина, самая младшая и миловидная из сестер, заметив мое смущение, все выложила сама. Но я не слушала, сердце еще трепетало от пережитого.
- А вообще я тебе список приготовила. Держи. За 3 года, думаю, выучишь.
Галя протянула мне небольшой блокнот.
- Благодарю!
Я запихнула блокнотик в сумочку на поясе платья.
- Я знаю, что мой брат повел себя недостойно по отношению к тебе, но он заслуживает снисхождения, детка. Хотя бы за то, что ты первая из женщин, кого он действительно искренне любит. Ты же это знаешь.
Гедеона взяла меня за руку и посмотрела в глаза.
- Я как жрица тоже могу немного видеть будущее и знаю, что вы не сразу, но поладите.
- Хорошо, – кивнула я, – простите, мне нужно подышать.
Я оставила будущих золовок и направилась в оранжерею. Там постоянно работали кондиционеры, и было свежо и прохладно. Войдя, увидела в беседке маму и Егора. Он стоял спиной к ней, обнял за плечи, она нервно дернулась.
- Сколько жизней ты прожила за минувшие годы? – тихо спросил Егор.
- Тридцать вторая идет, – сухо ответила мать.
- С ума сойти. Невольно бессмертным себя почувствуешь, – усмехнулся Егор. – Не бойся за дочь, я люблю, ты знаешь.
- Знаю, – кивнула мать, поежившись.
- Чудная штука жизнь! – усмехнулся Егор. – Было время, когда я умолял тебя родить мне сыновей, а теперь стану отцом твоих внуков.
- Вот зачем ты об этом говоришь сейчас? Вот зачем ты это вспоминаешь? Как смеешь?
Мать мгновенно рассвирепела и перешла на крик.
- Все эти годы мне не дает покоя лишь одна мысль, что там вместе с вами тогда погибли и мои дети. Близняшки ведь были от меня, верно? И мальчик, что ты тогда носила, тоже мой?
- Не я носила, Прия! Несчастная наивная девчушка, которой ты пользовался, как одной из сотен своих наложниц. Пользовался, не любя! Из желания потешить свое змеиное самолюбие. Знал бы ты, сколько раз служанки ее из петли вытаскивали и желудок от ядов промывали. После твоих зачарований.
- Прости меня, – тихо прошептал Егор.
- Бог простит, если сочтет нужным. Да, девочки и нерожденный еще мальчик были от тебя, доволен?
Егор закрыл глаза и застонал.
- Надо было тебя зачаровать и сбежать, – простонал Егор.
- Что было, то было! Каждый из нас получил по заслугам. Всеми богами тебя заклинаю, не вспоминай об этом никогда больше. Прошлое в прошлом!
- Хорошо. Обещаю! Просто это мучило меня все эти годы. А теперь и подавно всю жизнь будет терзать, – вздохнул жених.
Я вылетела из оранжереи и, не помня себя, забежала в свою спальню.
- Все готово? – спросила я Аделину и Орина.
- Да, – кивнула Аделина.