Страница 8 из 133
Виктория отбросила атласное покрывало и поднялась с кровати, натянула на плечи прозрачный голубой пеньюар. Подойдя к окну, закурила.
Отсюда, из большой комнаты в старинном особняке, квартиру в котором сняли для нее родители, открывался отличный вид на завораживающий диск полной Луны. Бледная красавица притягивала взгляд холодным блеском, но Виктории не было дела до отражающего чужой свет небесного тела.
Она оглянулась и посмотрела на другое тело – сильное, красивое, мужское. Мягкие пряди светлых волос разметались по подушке после сексуальных игр. Обнаженный до пояса, худощавый, но неплохо натренированный торс эффектно смотрелся на фоне синего постельного белья. Лишь лицо во сне выглядело слишком незащищенным и мягким. Виктория снова обернулась к окну.
Вик нравился ей – милый, внимательный, веселый. И такой скучный. Отец одобрил бы его. Может, стоило доставить старику удовольствие и выйти замуж за перспективного молодого врача? Тогда он точно поверит, что его единственная дочь изменилась – поумнела и успокоилась, и перестанет терроризировать ее телефонными звонками.
А потом? Что она будет делать после свадьбы? Вик, скорее всего, потребует, чтобы она рожала ему детей и хранила верность. Этот мальчик еще не знает, что верность – это такая же сказка, как и любовь, и, соответственно, в природе не существует.
Вика знала об этом. Давно. С детства. Когда ей было двенадцать, ее очаровательная, белокурая, пользующаяся огромным успехом у мужчин мамочка ошарашила свою любимую дочь сюрпризом в день рождения. Она подарила ей папу. Этот подарок, на самом деле, мог стать желанным, если бы Вика не узнала, что перед ней – ее настоящий отец, который на протяжении многих лет приходил к ним в гости и даже дарил Виктории подарки. Лишь тогда, когда его жена погибла, он решился признать свою единственную дочь, женившись на любовнице.
Они переехали в огромную профессорскую квартиру и зажили такой жизнью, о которой Вика могла только мечтать. Она получила доступ ко всем привилегиям, которые мог обеспечить девочке влиятельный отец, и вовсю пользовалась ими, но так и не простила – ни его, ни мать.
Эти люди требовали от нее понимания и послушания. Лицемеры! Она не собиралась становиться ни послушной, ни разумной, окунувшись с головой во все те мероприятия, которые позволял посещать ее возраст. И в те, для которых она оказалась слишком молодой. Ее папочка терпеливо вытаскивал дочь из ресторанов, клубов, квартир с сомнительной репутацией. Стоило Вике прийти в себя, она тут же бросалась в очередную авантюру. Она продолжала жить, как хотела, пока не случилось нечто, заставившее Вику притормозить и согласиться на условия родителей. Они вынудили ее.
Нет. Она не доставит им радости, и не выйдет замуж за Вика. Он ей почти наскучил. Однако на горизонте пока не появился тот, кто смог бы заменить парня в ее постели. Поэтому она позволяла этому мальчику строить какие-то планы на будущее. Ничего, переживет.
И эта глупая Синичка – тоже. Вике надоело слушать дифирамбы в честь невзрачной курицы.
Умница. Замечательный врач. Добрая душа. Красавица?! Нужно ослепнуть, чтобы сказать такое.
Вика не сомневалась, все это озвучивалось с единственной целью – позлить ее. Кудахчущие медсестры, нянечки и даже заведующая терапевтическим отделением – всего лишь женщины. Они завидуют Виктории и ее популярности. Да, сама Яна ничем ей не насолила. Разве такая способна на поступок? Вика просто не могла отказать себе в удовольствии наказать девчонку. Почему? Просто за то, что та слишком уж хорошо вписывалась в образ дочери, которую хотели видеть в Вике ее родители. Она выяснила уязвимые места этой простушки и умело воспользовалась знанием.
Вик стал лишь приятным бонусом в ее игре. Возможно, если бы он оказался хоть немного похож на Эда, она попридержала бы мальчика возле себя. Но…
«Где ты, Эд?»
Потушив сигарету в хрустальной пепельнице, Виктория забралась в постель. Лунный свет и тишина маленького города вызывали неприятные воспоминания. В мегаполисе легче забыться среди блеска витрин и круглосуточной суеты.
«Да пошло оно все!»
Вика не привыкла слишком долго расстраивать себя грустными мыслями. Прижавшись к горячему мужскому телу, она погладила ладонью мускулистый живот.
– Замерзла, милая?
«Милая. Смешно!»
– Да. Согрей меня.
* * *
…Темная вода подступала со всех сторон, почти касаясь холодными щупальцами пальцев ног. Мутная, бездонная, но коварно спокойная гладь надвигалась медленно и неумолимо, уверенная, что ее жертва никуда не денется. Парализованная страхом, она не могла сдвинуться с места. И позвать на помощь – тоже. Казалось, что от ужаса ее сердце вот-вот выскочит из груди. А еще этот противный смех… Он отвлекал и не давал возможности сосредоточиться, продумать путь к спасению…
– Яна Евгеньевна! Яночка, проснитесь!
Вначале ей показалось, что она все еще смотрит сон. Однако голос, гремевший над ухом, совсем не походил на смех из ее кошмара. Он был таким же реальным, как и рука на плече Яны. Кто-то настойчиво пытался ее разбудить. Девушка заставила себя разлепить веки.