Страница 76 из 135
- В одной не очень дружелюбной горячей стране.
- Счастливчик, что вернулись.
- Как и вы.
Они еще перебросились парой фраз, но неприятный осадок продолжил собираться на сердце. Будто он проглотил что-то, а оно поперек горла стало. Протолкнуть никак и жить дальше нет возможности.
Странно все это, слишком странно.
Обернувшись, он хотел было найти взглядом Жизель, но ее, как и Керимова, нигде уже не было.
- Вот же блять продажная! - разозлился Бессонова, пока сопровождал своего нанимателя домой. И после этого кто-то посмеет ему еще доказывать, что все бабы не одинаковые. Дома его ждала холодная постель, холодная водка, лимон и долгожданное беспамятство.
…
Можно ли назвать адекватным человека, который вместо близких и родных идет за помощью к тому, кого боится. Вернее, опасается. Вернее, она и сама не знала. Где ее мозги? Где хваленая смелость и выдержка?
Возможно, остались тем вечером у двери родной квартирки, где ее уже ждали.
То, что Александр – насильник и моральный урод, она знала давно. Эля не верила в реинкарнацию и не верила в то, что такие люди способны исправиться. Точно нет. Скорее наоборот, такие люди способны вырыть яму. Глубокую и холодную яму, а после – жестко столкнуть туда другого, получив из момента падения максимальную для себя выгоду. И совсем не пожалеть о своем поступке.
Куда уж таким моральным уродам, как ее бывший-несостоявшийся-парень, беспокоиться о других. Для них всегда существовал лишь один человек, вокруг которого крутился весь мир – они сами. После случая в офисе адвокатской конторы девушка больше не видела бывшего. И была этому несказанно рада. Она и думать забыла о нем. Но не его кредиторы, которым мужчина оставил расписки. Из этих бумажек следует, что она является ответственным поручителем. Фактически он переписал на нее свои долги. Пришли сроки выплачивать проценты, а должник-то пропал!
Два рослых амбала, схожих по виду на бывших заключенных, кратко и лаконично объяснили, сколько должен ее бывший любовник и что будет с Элей и ее дочкой, если девушка не заплатит. В ближайшие несколько дней. На ее попытки перевести стрелки вновь на Александра, получила увесистый шлепок и краткий комментарий, что ее бывший благоверный пропал.
Она помнила гнетущее и омерзительное чувство безысходности и отчаяния, которое захватило ее в свои объятия. И это лишь та малая часть всего огромного сонма чувств, что испытывала переводчица в тот момент. Это было сродни тому, что ее взяли и обмакнули в общественные нечистоты. Ее не изнасиловали, не убили, не издевались физически, кроме одного удара. Морально же – она была уничтожена.
Как только “гости” удалились, Краснянская сумела открыть дверь и войти в квартиру. Обессиленно опустившись на холодный пол прихожей, она никак не реагировала на слова вышедшей из комнаты дочери и ее няни. Долго, мучительно долго. Пятьдесят тысяч гребанных американских президентов. Где ей взять эти деньги? У кого одолжить?
Глаза заволокла серая пелена из страха и ужаса. Она представляла, что могут сделать кредиторы, не получив желаемое. И ее мольбы, просьбы не возымеют должного эффекта. И если бы это касалось лишь ее одной, девушка бы справилась. Но что делать, когда замешана еще и дочка? Если что-нибудь произойдет с Анной-Марией, она не переживет.
Сколько времени прошло, пока она так сидела на коврике перед входной дверью? Час? Быть может и два? Все как в тумане. Горький привкус во рту. Что это? Схоже на привкус металла. Мысли хаотическим вихрем крутились в голове. Дополнялись они страхами и ужасами, что услужливо рисовало сознание. Рука Жизель медленно поднялась к губам, прикасаясь. О Боже, они же в крови!
Нужно взять себя в руки, иначе она не сможет найти решение.
Нервная дрожь рук и всего тела постепенно уменьшила свою амплитуду. Вдох. Еще один. И еще один. Кто-то подошел ближе и коснулся ее. Поднимая глаза от пола, девушка увидела такие же два блюдца рядом с собой, которые заволокла пелена слез. И в этот момент что-то в ней надломилось. Или разбилось? Неважно. Главным стала она и ее маленький ангелочек с растрепанными волосами и заплаканными глазками.
Кивнув Ирине и сильно обняв дочку, девушка на автопилоте шептала той какие-то слова утешения, осознавая, что не верит им. Вот ведь не врала ребенку никогда, а тут начала. И что поделаешь, коль уж выпала им, блин, такая участь. Ребенок затих, и Ирина забрала ее с собой.
Жизель направилась в комнату, стащила платье и прошмыгнула в ванную. Тут-то можно и дать волю эмоциям. Крики утонули в ее руке, как слезы были смыты потоками воды. Она мыла себя и драила так, что казалось, кожа вот-вот слезет. Но умиротворение не приходило. Где взять такие деньги? Она не знала. У Аннушки не было сбережений, как, впрочем, и у Сони. У Катерины, может, и найдется пара-тройка тысяч в заначке. И то, маловероятно. Фима переживает финансовые трудности, и об этом он сообщил ей сам не так давно. У Ирины –денег нет. Сама бедна как церковная мышь.
И кто остаётся? Отец и мать. Стоит попробовать. Вероятнее всего, первый откажет и даже говорить не захочет. Как и вторая. Не зря же она звонила недавно, спрашивала о квартире. Сама с мужем развелась и в долгах, как в шелках. Что с нее взять?