Опасная находка

Мы поднимаемся на гору, и ветер долетает к нам над верхушками деревьев, под ногами шуршат камни и взлетает пыль, мы негромко разговариваем, пот стекает по моей груди, я тяжело дышу. Передо мной — потемневшая от пота футболка Марка.

К концу нашего похода я совсем устала, но я довольна прогулкой. Ноги налились тяжестью и гудят.

Щеки Марка загорели на солнце, отчего он кажется неотразимо здоровым, свободным. Я уже очень давно не видела его таким счастливым. Прежний Марк. Я не могу не прикасаться к нему. К его темнеющей коже. Когда мы мчимся на катере обратно в отель, я кладу свое горячее бедро поверх его бедра. Отмечаю свою территорию.

Я рассказала ему о сумке, и ситуация показалась ему забавной. Забавной в стиле «Фолти Тауэрс»[18]. В стиле неприятностей в отеле. Мне, честно говоря, никогда не нравился сериал «Фолти Тауэрс», он казался мне слишком циничным. Неоправданно циничным. Но, возможно, именно это в нем и забавно. Я не знаю. «Монти Пайтон» мне нравится, а вот Клиза могло бы быть поменьше. Неразбавленный концентрат Клиза я не перевариваю.

Вернувшись, мы сразу ныряем в постель, лениво занимаемся любовью и спим до заката.

А потом принимаем душ и одеваемся, Марк ведет меня на террасу и открывает бутылку шампанского. Шампанского от Эдди. Или, как я сказала Марку, «шампанского от Фреда».

Он протягивает мне полный бокал, кипящий пузырьками. Качество шампанского можно определить по размеру пузырьков, вы это знали? Чем меньше пузырьки, тем лучше они раскрывают аромат и вкус. Пузырьки углекислого газа подхватывают и переносят молекулы вкуса, и чем их больше, тем более освежающим и тонким будет ощущаться во рту вкус шампанского. Мой бокал полон длинных нитей крошечных, стремящихся ввысь пузырьков. Мы чокаемся.

— Женитьба на тебе была лучшим решением в моей жизни. — Он улыбается. — Я очень хочу, чтобы ты знала, Эрин: я буду заботиться о тебе, и как только мы вернемся домой, я собираюсь найти другую работу, чтобы обеспечить нам достойную жизнь. Звучит неплохо?

— Да, звучит идеально, — отвечаю я.

Я делаю глоток, и пузырьки щекочут мне губы и нос. Это просто рай. Я улыбаюсь. Спасибо, Эдди.

— Что будем делать с…? — Я киваю в сторону номера.

Он улыбается.

— Завтра я отнесу ее в центр дайвинга и отдам инструктору вместе с координатами того места. Он с этим разберется. Ну или просто вернет ее обратно к нам в номер, конечно! Так или иначе. — Он смеется.

На другом берегу лагуны начинает играть музыка.

Вечером каждого воскресенья на берегу за ужином показывают традиционное полинезийское шоу. Как я сказала Марку, больше всего это похоже на «театр и ужин», традицию восьмидесятых. Но он напомнил мне, что мы в отеле «Четыре сезона», так что нас наверняка ждет пятизвездочная трапеза на освещенной факелами полосе пляжа, с тремя сменами блюд, под гром традиционных полинезийских водных барабанов и танцы с огнем.

— Ну да, как «театр и ужин», — говорю я. Ведь именно так проходили эти вечера с представлениями, разве нет?

Нас усадили за столик у самого края воды. Кроме нас, здесь только десять других пар — за столиками, освещенными свечами и пылающими факелами, расставленными вдоль всего пляжа. Мы машем руками паре, с которой познакомились во время сегодняшнего подъема. Дэниел и Салли. Они улыбаются и машут нам в ответ. Все расслаблены и счастливы. Воздух пропитан запахами таитянской гардении и огня.

Мы снова пьем шампанское и говорим о будущем. О том, что сделаем, как только вернемся домой. Я рассказываю Марку об Алексе, о том, как она планирует забеременеть, рассказываю о Холли, обо всем. Об Эдди, конечно, я много не говорю, как и о подарке от него. Марк с восхищением слушает. Кажется, он каким-то образом забыл, что я продолжала жить своей жизнью, пока он был полностью занят своими проблемами. Но теперь ему интересно. Он спрашивает, почему Холли вообще выпускают обратно в общество. Спрашивает, не кажется ли мне, что Алекса сожалеет о том, что сделала. Мы беседуем во время десерта, попивая кофе. А затем начинается шоу.

Полинезийские танцоры, мужчины и женщины, одетые в национальные костюмы, кувыркаются и крутят сальто на песке; они держат горящие факелы в загорелых бронзовых руках или сжимают их белыми зубами. Они взлетают в воздух, ныряют в воду. Другие, стоя по колено в волнах, бьют в плавучие барабаны, а открытыми ладонями — по воде.

Музыка нарастает, нарастает, а когда достигает крещендо, волны на миг вспыхивают пламенем, кругом белых огней, лижущих поверхность воды. А затем — тишина, аплодисменты и крики.

После этого мы направляемся в бар и пьем коктейли. Мы танцуем, мы разговариваем, мы целуемся, мы тискаемся и снова пьем — до тех пор, пока на ногах не остаемся только мы. Пожелав всем спокойной ночи, спотыкаясь, мы бредем обратно по настилу в наше бунгало.

Сумка там, и она ждет. Я приношу из ванной маникюрные ножницы, и мы открываем ее. 

14

Понедельник, 12 сентября

Обломки крушения

Просыпаюсь я поздно.

Марк все еще крепко спит рядом, в комнате повис сильный запах алкоголя. Вчера мы забыли заказать завтрак и даже не включили кондиционер, сразу рухнув в постель после пляжа.

У меня гудит голова, и я очень хочу есть. Похоже, вчера вечером мы заказали обслуживание в номер. Я осторожно скатываюсь с кровати и бреду к оставленной здесь тележке.

В ведерке я нахожу растаявшее мороженое и перевернутую бутылку шампанского.

Сколько же мы выпили? Господи… Язык во рту кажется распухшим и пересохшим. И я просто умираю от голода. Я принимаю ответственное решение и иду за телефоном.

На полпути к нему мою ногу пронзает резкая боль, и я, потеряв равновесие, с размаху приземляюсь на плиточный пол.

Черт возьми, ой, ой, ой! Очень ой!

Яркая капля крови наливается на своде стопы. Черт. Я вижу ножницы, которые меня укололи и затем выскочили из-под ноги. Капля крови превращается в ручеек, который стекает по стопе и потом на пол. Голова пульсирует болью.

Ох, к черту это все. Я встаю, медленно, осторожно, и прыгаю к телефону на одной ноге. Трубку берут после второго гудка.

— Привет. Я хочу заказать обслуживание в номер… Да, в этот. Да. Два полных завтрака… да, вареные, и кофе для двоих, хлебную корзину… да, да, именно эту. Апельсиновый сок для двоих. И… у вас есть пластыри?.. Нет. Пластыри… для перевязки. Нет. Бинт?.. Как в аптечке или… О да, да! Да, отлично. Да, хорошо. Спасибо.

Я кладу трубку и падаю обратно на кровать, пачкая кровью простыни.

Рядом со мной потягивается Марк. Он стонет.

— Двадцать минут, — бормочу я и тут же засыпаю.

Просыпаюсь я, когда Марк тащит тележку с завтраком по комнате и дальше, на нашу пристань. Он в отельном халате, ярко-белом по контрасту с его загорелой кожей. Я беру аптечку, которую принесли вместе с завтраком, и хромаю следом. На мне футболка, которая мне велика, нижнее белье, на ноге запеклась корка крови.

Мы едим молча, зачаровано глядя куда-то в середину моря. Я прыгаю обратно в номер, за обезболивающим. А потом, наклеив пластырь на ранку, добираюсь до ближайшего шезлонга и почти сразу же засыпаю.

Когда я просыпаюсь, то обнаруживаю, что Марк расправил надо мной тент. Боже, как я его люблю. Я проверяю состояние головы, осторожно кивая, затем качая ею. Да, мне лучше. Гораздо лучше. Возможно, я уже готова к душу. Я хромаю обратно в номер, мимо Марка, который смотрит шоу Аттенборо[19] по кабельному, прямиком в ванную. Он посылает мне воздушный поцелуй, когда я прохожу мимо.

Холодная вода стекает по моему лицу и волосам. Я с силой втираю шампунь в кожу головы, и этот массаж кажется райским наслаждением. Вспоминаю прошлую ночь. Что мы делали, когда вернулись? Мороженого я не помню. Я помню ножницы, я принесла ножницы, чтобы открыть сумку. И все.

18

«Фолти Тауэрс» — британский комедийный телесериал, разработанный комик-группой «Монти Пайтон» и сценаристом Джоном Клизом, исполнившим также главную роль. (Примеч. ред.)

19

Дэвид Аттенборо — один из самых известных в мире телеведущих и натуралистов.