Страница 21 из 34
«Откуда ты только взялась, Машка моя?»
Самой ужасной ошибкой было не то, что она снова призналась ему в любви. Самой большой ошибкой было то, что она действительно его любила. Все пять лет. За которые так и не вычеркнула его из жизни. Она была виновата – отчаянно виновата перед отцом, перед Ральфом… и даже перед Мишей. Ведь, что́ бы она ни пыталась предпринять, все шло прахом.
Мари сидела в кресле своего номера в гостинице, укутавшись в одеяло, и усиленно жалела себя. Жалеть получалось очень эффектно. С бокалом рома в руке и сигаретой. Еще немного, и она выучится курить. Раздавалась трель телефона. А она все надеялась, что звонившему надоест. Не надоедало. В конце концов, Мари встала с кресла, сняла трубку и услышала голос консьержа, извещавшего ее о посетителе.
«О! Миша пришел!» - пьяненько подумала Мари и попросила пропустить визитера.
Однако вместо Миши на пороге почему-то возник Ральф. Он влетел в номер, остановился в середине комнаты и озадаченно уставился на пепельницу под креслом.
- Какого черта ты устроила? – спросил он недовольным голосом.
- Я ни черта не устраивала.
- Мари, я спросил, какого черта?
«А к черту я прикатился лет пять назад. Знаешь, мы с ним даже подружились».
Мари коротко хохотнула и прошлепала к креслу.
- Я же просила – не приезжай, - сказала она устало.
- Ты что, пьяная?
- Не настолько, чтобы не помнить, что просила тебя не приезжать.
- Опять он?
- Я же просила, - протянула Мари, равнодушно подняв со столика бокал и отпив еще глоток.
- Так! Хватит! – Ральф отнял бокал, сгреб ее в охапку и поволок в ванную. Впрочем, она не особо сопротивлялась. А когда ее прямо в одежде сунули в душ под воду, ей вдруг стало капельку лучше. Будто вместе с водой и хмелем, с нее стекала усталость, безысходность и теперь уже такая привычная корка, сковывавшая ее душу. Она смотрела прямо перед собой и точно знала только одно – у нее нет времени на похмелье.
- Что? Так лучше? – спросил Ральф.
- Да. Намного. Спасибо, – ответила она.
Он замер, будто бы пытаясь рассмотреть выражение ее лица. А потом в его глазах отразилось понимание.
- Все-таки он, - пробормотал Ральф.
- Нет. Просто не ты.
Ральф вылетел из ванной, громко хлопнув дверью. Мари спокойно стащила майку и подставила тело струям воды. Закрыла глаза. И заставила себя вспомнить что-то очень важное. Что-то, о чем боялась даже думать. Он приедет в Гамбург первого июля. Он приедет. И все начнется сначала. Но можно ли назвать ошибкой то, что было между ними пять лет назад. Она упорно вычеркивала из памяти грязную историю с шантажом. Этого не было. Не могло быть. Человек, отпустивший ее из своей квартиры, не мог отправить отцу те фото. Не мог.
Она сняла с вешалки полотенце и неторопливо вытерлась. Надела халат и прошла в комнату. Теперь курил Ральф.
- Я хотела попросить у тебя прощения за все, - тихо произнесла Мари.
Он резко обернулся и посмотрел на нее так, будто его удивляло то, что она извиняется.
- Ты точно решила? – голос его прозвучал глухо.
- Мне нужно было решить уже давно. Прости, что так поздно.
Он подошел к ней ближе. Взял за руку и сказал:
- Ты же знаешь, что я все равно буду ждать. Я люблю тебя. И я терпелив.
- Все мы чего-нибудь ждем, - ответила она, вырывая руку.
- Могу я переночевать у тебя, или мне на ночь глядя искать, где остановиться?
- Лучше поищи, - ответила Мари и улыбнулась одними губами. И вдруг он притянул ее к себе и впился в них поцелуем. Мари задергалась, вырываясь, а он продолжал терзать ее рот. Голова кружилась – от алкоголя, от усталости, от боли. От отвращения – она никогда не думала, насколько может быть отвратителен поцелуй, любое прикосновение, когда его навязывают. Впрочем, Ральф всегда себя навязывал. А она привыкла. Теперь… все изменилось?
Мари вцепилась ногтями в его щеку, как дикая кошка, и заставила его отпустить.
- Никогда, никогда не смей прикасаться ко мне, - выдохнула она, и ей стало смешно – не так давно те же слова она сказала совсем другому человеку. Поцелуи которого заставляли ее забыть весь мир.
- Не думай, что все кончено, - хрипло сказал Ральф.
- Нельзя закончить то, чего нет.
Он побледнел, и в какую-то минуту ей показалось, что вот теперь он ее ударит. Но он этого не сделал. Он вылетел из ее комнаты, хлопнув дверью, а она так и осталась стоять в ее середине. И вдруг с совершенной ясностью поняла, что делать дальше. Утром следующего дня, переложив ответственность за переговоры с БалтТрастом на Алексея Скорикова, и созвонившись с Дональдом, ставшим с некоторых пор ее адвокатом, Мари вылетела во Францию. Дональду было поручено немедленно заняться продажей имущества, доставшегося ей от матери.
Зимин сидел в приемной и писал заявление. Через пять лет он снова возвращается в DartGlobal.
Он никогда не жалел о том, что ушел тогда. Теперь есть шанс начать все сначала. И не только на лайнере. Вот только он не знал, нужно ли это. Зачем вообще это нужно? Просто. Она попросила. Все.
Он услышал, как открылась дверь. Поднял голову, увидел, как в кабинет зашел высокий мужчина, опустил глаза к столу. И вдруг вспомнил… Гамбург… Фотография в журнале…
Мария д’Эстен и Ральф Какеготам?.. Михаил снова поднял взгляд и внимательно посмотрел на вошедшего. На его лице живописно краснели три царапины. Такие оставляют женские ноготки.
«А говорила, что он в Гамбурге», - подумал Зимин и невесело усмехнулся.
- Какая удача! Вот и господин Зимин, - с улыбкой проговорил «заочный знакомец» и протянул для пожатия руку.
Михаил встал, коротко пожал протянутую ему ладонь и, глядя прямо в глаза улыбающемуся немцу, спокойно сказал:
- Не припомню, чтобы мы были знакомы.
- Официально – нет. Но у нас есть, что обсудить. Ригер. Ральф Ригер, - «знакомец» скрестил руки на груди и оценивающе посмотрел на Зимина. Улыбки будто и не было. – Представьте себе, я здесь ради встречи с вами.
Какеготам? выглядел настороженным, и это позабавило Зимина.
- За что такая честь?
- Давайте это обсудим… не здесь. К господину Шумову успею вернуться и позднее. Внизу я видел ресторанчик. Нам подойдет.
- Давайте обсудим, - согласился Зимин. Он бы слукавил, если бы сказал, что ему совсем не любопытно, о чем собирается говорить с ним этот человек.
Они расположились в небольшом ресторанчике напротив офиса БалтТраста. И, заказав по чашке кофе, не заговаривали до тех пор, пока не был принесен заказ. Собственно, это молчание даже со стороны выглядело странным. Наконец, после того, как официантка удалилась, Ральф разомкнул губы и проговорил:
- Я полагаю, нам нет смысла разводить политесы, господин Зимин. Меня интересует цена вопроса. Сколько вы хотите за то, чтобы оставить ее в покое?
Господин Зимин положил на стол руки и сцепил пальцы.
- Потрудитесь выражаться яснее, - ровным тоном сказал Михаил.
- Да уж яснее некуда. Речь идет об одной особе, которую мы оба с вами имеем честь знать. Я хочу понять, чего вы хотите, чтобы прекратить любые контакты с ней, - Ральф усмехнулся, но вид его был далек от расслабленного. Он медленно поднял с блюдца чашку и сделал глоток. – Ненавижу горький, - добавил он, потянувшись за сахарницей.
Михаил подождал, пока немец размешивал сахар.
- Я тоже хочу понять, по какому праву вы считаете возможным указывать мне, что делать, - ответил он.
Ральф окинул его оценивающим взглядом, коротко кивнул и сказал:
- Хорошо. На том основании, что я намерен на ней жениться. И меня не устраивает тот факт, что она принимает ухаживания постороннего мужчины.
- Если осуществите свои намерения, тогда и рассуждайте о том, что вас устраивает, а что нет.
Зимин поднялся, давая понять, что разговор окончен.
Ральф вскочил следом.
- Чего вы добиваетесь? – процедил он, растеряв разом всю свою сдержанность. – Пять лет назад попытались сорвать большой куш, но не вышло. А теперь новая попытка? Даже другую богатую дуру искать не пришлось?
«Дуру?» - вспышкой полыхнуло в голове.
Недолго думая, Михаил резко ударил по лицу зарвавшегося германца.
- За словами последи, - от души выругался он по-русски и пошел к выходу, разминая пальцы. Улыбался. Оказывается, давно не пускал в ход кулаки.
Немец догнал его через два шага. Схватил за локоть, вывернув его, и процедил сквозь зубы:
- И все-таки я настоятельно рекомендую больше не вставать у меня на пути. Это чревато.
Михаил сумел отцепить цепкие пальцы противника и спокойно сказал:
- Вот пугать не надо. Хотя, судя по твоей физиономии, тебя мало, кто боится.
К ним уже спешили охранники. Бледный от ярости, Ральф все же взял себя в руки – это усилие над собой было заметным.
- А зря, - проговорил он, - очень зря. Запомните, господин Зимин, Мари была, есть и будет – моя. Десятидневное знакомство пять лет назад никакой роли не играет.
Немец кивнул охранникам и вернулся за столик. Допивать кофе.
- Весьма сомнительные истины, - бросил Зимин вслед Ральфу. Объяснился с охранниками и вышел из ресторана.
После этого странного разговора, появилось много вопросов, ответы на которые он намеревался получить у Марии при первой же возможности. Михаил нахмурился, вспомнив расцарапанное лицо немца. Воображение нарисовало грязную картинку, пальцы сами сжались в кулаки. Урод!
И все-таки была одна важная вещь, которую он узнал. Все эти годы Какеготам? всего лишь намеревался жениться. Пять лет – долгий срок для намерений.
Десять дней...
Для него десять дней изменили все. А для нее?