Паутина времени

Немец аккуратно стянул пропитанную кровью рубашку и, почти уронив ее на пол, немного расправил плечи.

– Та-ак… – Марк закусил губу. То, что особенной помощи оказать он не сумеет, было ясно сразу – в конечном итоге, парень был самым обычным человеком, врачом так и не стал, да и необходимых приспособлений при себе отнюдь не имел. Вольфганг же был ранен на совесть.

Левая рука его была пробита пулей ниже плечевого сустава; на правом боку виднелось несколько глубоких ссадин, уже не кровоточащих, но вполне устрашающих; слева на животе прослеживались следы от ножевых ударов, да к тому же…

– У тебя ключица перебита? – Марк, хмурясь, склонил голову набок, изучая пациента пристальным взглядом, – Вольф, черт возьми… и ты говоришь – ничего страшного?? Сейчас с такими ранениями тебя бы не пустили просто так гулять, сейчас тебя упекли бы в больницу на несколько недель, если не на месяц!

– Фридриху было хуже, – упрямо отозвался немец, созерцая парня исподлобья, – У меня царапины.

– Ну да, на войне свое понятие о том, какие должны быть царапины, – Пашка покачал головой, – Как бы там ни было… что делать, я не знаю. Но хотя бы чисто символически перевязать тебя следует – я не хотел бы, чтобы случайно избежавший смерти на войне человек откинулся из-за нашего неумения!

Девушка, с преувеличенным вниманием изучающая корешки книг, а на деле прислушивающаяся к беседе за спиной, наконец, не выдержала.

– Где вы бинты-то возьмете, врачи-экспериментаторы? – вежливо осведомилась она, упрямо глядя на какой-то фолиант, стоящий на полке почему-то не ровно, а полубоком.

– Нож, рубашка – и куча бинтов готова! – Пашка кровожадно размял пальцы, опуская взгляд на рубаху Вольфганга, – Тебе же ведь ее не жалко, правда? В конце концов, она ведь уже того… изрядно порвана и потаскана.

– И дезинфекции никакой… – Марк тяжело вздохнул, – Вообще, самым разумным выходом было бы вызвать «Скорую». Или, по крайней мере, уйти отсюда и попытаться добраться до цивилизации.

Тата, картинно перелистнув страницу того самого загадочного фолианта, язвительно улыбнулась.

– Напоминаю – наши с тобой телефоны не ловят, а Пашкин сел. А если бы и не сел, у него там все равно навигатор паленый!

Немец, на сей раз слов девушки определенно не понявший, уставился на нее растерянным взглядом, честно пытаясь сообразить, о чем сейчас шла речь. Причем здесь навигатор? Вроде это не авиация, да и ребята явно не на самолете прилетели… И как навигатор может быть «паленым»?.. Или, может быть, самолет потерпел крушение, взорвался, навигатор погиб, а они… они так спокойно рассуждают об этом?? И это ему еще казалось, что они далеки от войны! Да они, похоже, хуже гестапо! С таким хладнокровием говорить о страшных происшествиях, и это слова девушки! Сумасшествие какое-то.

И как телефон может что-нибудь «ловить»?.. И как он может «сесть»?!

– Со словами-то поосторожнее, – Марк, заметив, как смешался их подопечный, покачал головой, – Тут есть те, кто их не понимает… Извини, Вольф, мы тебе потом объясним все. Тата хотела сказать, что у нас нет связи с внешним миром, нет карты, и как покинуть это место, мы себе не представляем. Мы и сами здесь-то оказались потому, что заблудились… – он вздохнул и, махнув рукой, перевел взгляд на приятеля, – Как успехи с бинтами?

Пашка, отчаянно воюющий с плотной тканью рубахи Вольфганга при помощи столового ножа – одного из немногих дополнительных приборов на столе, – чертыхнулся и, бросив оба предмета, поморщился.

– Я сдаюсь, рубашка меня победила. Это нереально разрезать! Может, тряпочки какие-то здесь найдем?

– Я в порядке… – немец, все еще поглядывающий на загадочных русских с подозрением, предпринял новую попытку отказаться от помощи, – Не надо… Вы хотели узнать, что наверху? Вы теряете время…

– Времени у нас вагон… – отстраненно отозвалась девушка, на сей раз и в самом деле вчитавшаяся в книгу, увидевшая в ней что-то, чего никак не ожидала, – Можем терять до бесконечности… А ты не можешь ходить с ранами нараспашку. Слушай, Вольф, – она внезапно повернулась, в упор взирая на моментально смутившегося этим и попытавшегося дотянуться до мундира молодого человека, – Ты говорил что-то о костях… Тот проклятый ребенок, кости… что он с ними делал?

Парень, от растерянности даже выронивший только, было, поднятый мундир, уставился на нее откровенно недоумевающим взглядом и пару раз потрясенно моргнул.

– Ich verstehe nicht… – он мотнул головой, – Извини… Я не понимаю. Что значит – делал?.. Он сидел среди них, как… прятался, скрывался! Что он должен был делать?..

– Даже не знаю, – Тата задумчиво сдула с глаз челку и опять обратила взгляд к книге, – Может, он из них трон смастерить пытался?

Молодые люди, втроем ничего не понимающие, медленно переглянулись, затем вновь устремили взгляды на нее.

– Ты о чем?.. – Марк, хмурясь, шагнул ближе к сестре, – Ты что, что-то нашла?

Девушка не стала спорить.

– Ага, – легко отозвалась она, – Симпатичную книжку «Опасные создания, не вошедшие в прошлый том».

– Прошлый том чего? – не понял Пашка, и Тата недовольно от него отмахнулась. Вдаваться в такие подробности ей сейчас не хотелось.

– В прошлый том про этих созданий! Здесь сразу же, на первой странице начинается длинная статья о… – она выдержала паузу, обвела собеседников значительным взглядом и негромко закончила, – Темпорах.

Вольфганг, забывая про собственные раны, забывая, что наполовину обнажен, вскочил на ноги, глядя на новую знакомую с изумлением и страхом одновременно. До сей поры он, похоже, еще надеялся, что странное слово, услышанное из уст того ребенка, можно считать чем-то… нереальным, чем-то ошибочным, но теперь!..

– Что?!

– Да-да, – девушка воодушевленно кивнула, – И, судя по всему, тот ребенок был каким-то еще зародышем темпора, потому как обычно они выглядят все-таки постарше. Хотя детьми, наверное, тоже бывают, конечно. Кстати, версия с ребенком, который решил просто поиграться, вполне правдоподобна, Паш, одно очко в твою пользу.

Пашка, безусловно, польщенный таким неожиданным признанием его правоты, озадаченно моргнул и, переглянувшись с другом, нахмурился. Немец, замерший перед ними, тоже определенно ничего не понимал, подсказки было ждать неоткуда, а Тата, по-видимому, хотела подольше сохранить интригу.

– Можно более подробно сейчас? – ее брат, вежливо кашлянув, чуть приподнял брови, – Все, что ты говоришь, безусловно, очень интересно, но пока что все, что ты делаешь – это пугаешь Вольфа. Мы же ничего не понимаем.

Девушка тяжело, обреченно вздохнула и, хладнокровно усевшись прямо на пол, скрестила ноги по-турецки, принимаясь рассказывать. Вольфганга такая ее поза несколько смутила, но тот факт, что новая знакомая носит все-таки штаны, а не юбку, несколько примирил его с действительностью.

– Итак. Здесь, в этой книге, имеется очень большая и длинная статья или заметка о темпорах, которую целиком я, конечно, не прочитала, – Тата быстро улыбнулась, – Но и того, что успела выхватить, вполне достаточно. Значит, темпоры сами по себе, в общем и целом, существа не злые. Они не хотят причинять вред, они просто жаждут жить в покое и, иногда – в развлечении. Но и то, развлекаться они начинают, если их потревожить. Темпоры появляются на свет крайне редко, производят их, как правило, другие темпоры, которые, оставив потомство, умирают. Точнее, «прекращают существование», «останавливают свое время» – так написано это здесь. Насколько я поняла, это продиктовано тем, что темпоров не может и не должно быть слишком много, они могут жить бессчетное множество лет и, фактически, рождением ребенка знаменуют конец своей жизни и своей миссии в ней. Про миссию здесь довольно смутно… – девушка глубоко вздохнула, опуская взгляд на книгу, – Темпор – существо, которое способно буквально «играть» со временем. Но не с общечеловеческим, не в глобальном смысле – темпоры могут перемещать временной отрезок относительно конкретного человека или места. Ну, или перемещать во времени человека. Если говорить о нашей ситуации – ребенок не мог изменить все время мира и закончить войну раньше срока, но он вполне способен был перенести одного солдата на несколько десятков лет вперед… Не знаю, почему.