Страница 9 из 106
- Вы что здесь делаете? Здесь посторонним находиться нельзя.
- Сын! - еле вымолвила Татьяна, показывая рукой, в сторону Данилы, - мой сын...
- Понятно. Повернитесь ко мне спиной, - Татьяна послушно повернулась, - теперь идите прямо, - когда она дошла до двери, он снова скомандовал, - стойте! - остановилась, - поднимите руку, - подняла, - теперь возьмитесь за ручку, нажмите вниз, хорошо, правильно, тяните дверь на себя. Молодец, теперь поднимите ногу и перешагните через порог. Вторую ногу поставьте рядом с первой, так, правильно, теперь закройте дверь.
Татьяна закрыла. Она прекрасно слышала всё, что ей говорили, как робот подчинялась приказам, так как сама не могла сообразить, для чего человеку нужны ноги и руки, и как пользоваться этими частями тела. Силы покинули её, она опустилась на колени и не знала, сколько времени провела в отключке. Артём нашёл её чисто случайно, когда они после получения справки собирались вернуться домой. За Данилой сказали приехать к пяти часам вечера, так как его ещё не анатомировали. Он завернул за угол справить нужду, вот так и увидел мать, стоявшую на коленях и смотревшую в одну точку. Подскочил к ней, поднял на ноги, прижал крепче к себе и потихоньку стал вместе с ней спускаться по ступеням. Она молчала, бессмысленно глядя по сторонам.
Из большой комнаты вынесли телевизор, убрали с пола ковёр, диван и кресла поставили в один ряд, к противоположной стене поставили стулья и скамейки. Всё пространство около окна занимали венки и цветы в корзинах. Свечи постоянно меняли, они быстро сгорали, а лампадка издавала непривычный запах, только запаха покойника в квартире не было. Может, она просто привыкла к нему, Татьяна не знала. Из кухни слышалось позвякивание кастрюль: женщины готовили поминки. Подруга Наталья взяла на себя все хлопоты по организации похорон. Она иногда подходила к Татьяне, молча клала свою руку на плечо подруги, немного постояв, так же тихо уходила, смахивая слёзы. Татьяна сидела возле гроба, гладила посеревшее лицо сына, поправляла волосы и постоянно целовала в холодный лоб. На глаза мальчику положили пятикопеечные монеты, так как они никак не хотели закрываться.
- Ещё покойник будет, - шептались в толпе, - видишь, как глаза открыты. Точно кого-нибудь с собой прихватит.
- Как живой лежит.
- Жаль парня....
- Да не говорите. А мать-то как жаль, только из армии дождалась, и вот на тебе.
- Всю округу эта чернота заполонила.
- Точно, скоро житья от них совсем не станет.
- Я слыхала, что Путин на выступлении Калугу армянским городом назвал.
- Правда? Вот это да!
- Это что, вот наш губернатор хотел, чтоб нас в Московскую область переименовали. А Лужков отказал.
- Почему?
- Так он губернатору, якобы, сказал, что пока он чёрных не уберёт, пусть губу не раскатывает.
- Так ничего увидивительного, они хотели нашу Калугу в Ташир переименовать.
- Совсем оборзели.
- А как из-за них цены на жильё подскочили.
- Да, это точно.
- И откуда у них такие деньжищи?
- Знамо дело, наворовали. На свою то зарплату так не расшикуешься.
- Верно.
Люди приходили проститься, а думал каждый о своих бедах, своих несчастьях и переживаниях. Молодёжь приходила небольшими группами, тихонько рассаживались возле гроба, девочки плакали, ребята, как правило, держали себя в руках. Сидели полчаса и уходили, уступая место другим. В десять часов вечера квартира опустела. Возле гроба остались только самые близкие. Татьяна ни на минуту не отходила от сына, её не могли уговорить ни поесть, ни поспать. Артём оставил попытку вразумить родителей, встал рядом и произнёс:
- Я не смог защитить тебя, братишка! Но клянусь отомстить за твою смерть, - Татьяна подняла голову, сухими глазами, так как слёз уже не осталось, посмотрела на сына и грозно произнесла.
- Что ты сказал? Отомстишь? А ты обо мне подумал, ты один у меня остался. А о сыне с женой ты подумал? А о том, что она второго под сердцем носит, подумал? Мститель отыскался... Прежде чем такими клятвами бросаться, сто раз обдумай.
- Так что, значит, они так безнаказанными и останутся? А мне предлагаешь лапки сложить?
- Жизнь их накажет. И закон. Я надеюсь....
- Ты, действительно, сынок, думай, что говоришь. Ещё тебя не хватало вот так, как Данилу... - отец заплакал, не сумев договорить до конца, - нас бы пожалел, - сквозь рыдания проговорил он. Оксана подошла к мужу, повертела пальцем у виска на его голове и потащила из комнаты, так как Артём упирался и не хотел уходить; его никто не поддержал, а злость не проходила.
- Ты совсем сбрендил? - зашипела Оксана на мужа, - я тебе покажу месть, вот только девять дней пройдёт, уедем домой. Я что, в двадцать пять лет с двумя детьми на руках вдовой должна остаться? Слава Богу, что Данила жениться не успел.
- Оксана, отвали, а то я сейчас тебе такого наговорю, потом всю жизнь не расхлебаю. Давай лучше помолчим, ладно. Пойми ты, злость душит, а главное, ведь ничего вернуть назад нельзя, невозможно исправить то, что произошло....
- Я понимаю, Тёмочка, но и ты пойми, я тебя люблю и боюсь, что ты в горячке столько бед натворить можешь... Я тебя, как Маша Данилу, не собираюсь терять. Ему сейчас всё равно, он боли не чувствует, а мы живые, и твои родители, между прочим, тоже.
С утра мела метель, народу возле дома собралось столько, что яблоку упасть было негде. Два Икаруса заказали, чтобы все желающие могли поехать на кладбище. Когда опускали гроб, погода смилостивилась, снег перестал сыпать крупными хлопьями, и ветер дул не так сильно. Татьяна долго не могла решиться на то, чтоб покинуть могилу сына. Муж и старший сын Артём стояли рядом, с обеих сторон поддерживая её. Подруга Наталья раздала носовые платки, полотенца, насыпала на могилу конфеты, печенье. Оставила полбутылки водки, стакан, в литровой банке зажженную свечку и только потом подошла к семье Трубниковых.