Народ Тарха

Арсай вдруг рывком опрокинул Лайду под себя и придавил всей тяжестью своего тела. Его руки уже проникли под подол платья и поднимались все выше, обжигая и заставляя трепетать дикарку. Остановить сейчас Арсая было невозможно. И Лайда, отрешившись от горячих ласк чужака, приложила свои ладони к мокрой спине Арсая. Алые искры стремительно срывались с ладоней Великой. Арсай приходил во все большее неистовство. Он приподнял Лайду, снимая с неё платье. И в тот момент, когда его язык коснулся её груди, ладонь Великой опустилось на макушку Арсая. Изгибаясь под откровенными ласками и задыхаясь, дикарка шептала что-то на древнем языке. Мужчина принял эти звуки за бессвязный шепот сгорающей в пламени страсти дикарки и не видел как за его спиной появилась старуха.

Губы Великой Тархи зашевелились и с её уст сорвались те же слова на древнем языке, которые шептала Лайда. Арсай на мгновение замер, словно почувствовал чье-то лишнее присутствие в этой пещере, но ладони дикарки тут же переместились на его виски, и чужак глухо застонал. Это был не стон наслаждения, а неудовлетворенного желания и разочарования. В следующее мгновение его глаза словно заволокла пелена, взгляд стал бессмысленным и беспомощным. Дыхание мужчины выравнивалось, огонь разгоревшейся страсти гас, отзываясь ноющей тяжестью внизу живота. Лайда отстранила от себя мужчину, и он откинулся на спину, бессмысленно глядя перед собой. Лайда поспешила одеться, а Великая Тарха, окинув пещеру и неподвижно лежащего мужчину пронзительным взглядом, растаяла в воздухе, словно Великая убедилась, что её помощь больше не требуется.

Словно беспомощного, Лайда одела и Арсая. Потом, прижав голову чужака к своей груди, она стала раскачиваться, будто убаюкивала великовозрастное дитя. При этом женщина напевала мелодию, очень похожую на колыбельную. Взгляд Арсая оставался бессмысленным все это время.

Когда небо чуть посветлело, они покинули пещеру. Проведя ладонью по лбу Арсая, Лайда подула ему на глаза и взгляд чужака постепенно яснел, приобретал осмысленность и разумность.

- Арсай, она ждет тебя...

- Ксана...где она?

- Она там, в твоем родном краю. Она ждет тебя...

Мужчина растеряно огляделся, будто первый раз видит ложбинку между холмами.

- Я помогу тебе, Арсай. Иди за мной.

Когда они вышли к обрыву, Лайда увидела лежащие на земле свертки: это были все те дары, что Арсай бросал к ногам дикарки. Значит, Великая решила, что сделать с ними. Лайда, указав на свертки, произнесла:

- Это подарки для твоей Ксаны, Арсай. Ты сам выбирал их.

Мужчина послушно собрал все с травы и, прижимая дары к груди, последовал за дикаркой, которая стала спускаться по горной тропе к кораблю чужака.

Когда Арсай ступил на корабль, Лайда последовала за ним.

- Созови всех своих людей.

Мужчина послушно выполнил требование дикарки, даже не поинтересовавшись, зачем это. Когда сонные люди собрались на палубе, Лайда запела. Это была песня на древнем языке, которая оказала на всех собравшихся странное действие. Их глаза закрылись, словно сильная дремота разом навалилась на всех. Лайда подходила к каждому, прикладывала свою ладонь к вискам человека и при этом продолжала петь. Последний, к кому подошла Лайда, был Арсай.

- Арсай, ты держишь путь в Леанию, к своей возлюбленной Ксане. Все это время ты странствовал по миру, но не нашел тех, кого искал. Ты не нашел Бескрайние холмы, не нашел народ Тарха, не видел Великую Лайду.

Дикарка хотела уже покинуть корабль, но вспомнила кое-что. Ксана умная девушка, она позаботилась о том, что Арсай нашел обратную дорогу. Лайда вытащила медный браслет из-за пояса Арсая и вложила его в ладонь мужчины:

- Он укажет тебе дорогу домой, Арсай.

И только после этого Лайда покинула корабль. Стоило ей подняться по тропе и скрыться с глаз, как Арсай и его люди стали медленно приходить в себя. Терли глаза, растеряно смотрели на незнакомый обрывистый берег, такой неприветливый и вызывающий чувство тревоги. Арсай, закрепил медный браслет на носу корабля, отдал приказ держать путь в Леанию.

Старшая рода, бывшая предводительница воинов Мийна не могла сомкнуть глаз. В её шатре снова ночевали внучки, а значит, Великая Лайда отправилась в Долину предков. Мийна понимала, что не заснет и единственный способ узнать, что задумала Лайда - отправиться следом. Оставив спящих девочек на попечение старой няньки, Мийна покинула шатер и скрылась в беззвездной ночи.

Она долго выжидала, когда её дочь покинет священную пещеру, а потом, скрывая себя магией, отправилась следом. Чем ближе она подходила к обрыву за которым простирались воды Лазурного моря, тем явственнее чувствовала чужую магию. Мийна уже хотела окликнуть дочь, но тут перед ней возникла фигура старухи. Она чуть подрагивала в воздухе, её очертания были размытые, но старшая рода поняла, кто перед ней и пала ниц.

В её голове, склоненной к самой земле, зазвучал голос: "Ступай в свой шатер, Мийна. Не мешай Великой Лайде исполнить то, что следует". И старшая рода не могла ослушаться. Мийна уже не видела, как по горной тропе поднимается чужак.

 

Лайда уселась прямо на траву возле обрыва и смотрела, как корабль чужака уходит в даль и становится все меньше и меньше. Странное ощущение - не было радости, вкуса победы и торжества. Только опустошение. Лайда поправила прядь волос и на миг замерла - от ладоней пахло Арсаем. Запах не был противен, хотя это запах врага. Великая рассматривала свою ладонь, будто видела её впервые. Как? Она прикасалась к чужаку, ласкала его, и с ней ничего не произошло? И сейчас, разве её не должно передергивать от отвращения?

Перед глазами возник образ Ярыша и она снова поразилась. Она совсем не испытывает чувства вины перед степняком. Что, если он почувствует? Не простит. Лайда тряхнула головой, позволяя ветру растрепать и без того растрепанные локоны. Он не узнает. Никогда. Никто не узнает.