Страница 15 из 19
Разумеется, «он стоял в карауле» – всего лишь метафора, но не дай нам Бог в таком состоянии очутиться, что только метафорами одними описать и возможно, хотя бы, как сказал поэт, отчасти.
Войдя в свой кабинет, старый князь мельком, но цепко глянул на сына. До этого, по правде говоря, он на него и не смотрел вовсе: все больше на Жаннет смотрел и иногда удостаивал взглядом Бутурлина, когда тот уж больно сильно, по мнению князя, завирался.
– Так зачем, – строго спросил он, – к тебе этот болтун приставлен? Князья Ростовы никогда в соглядатаях не нуждались! Ты слышишь меня или нет? – Князь Николай Андреевич отлично видел, в каком состоянии пребывает его сын князь Андрей, и ему отлично было известно, что привело его в такое безутешное оцепенение. Смерть Параши! И он закричал: – В неведении пребываешь! Кому поверил? – добавил с некоторой обидой в голосе. – Этому конногвардейскому прохвосту поверил, а не своему отцу! Жива твоя Параша! Мать ее сгорела, а она жива. Жива, слава Богу, – закончил свою гневную тираду уже не так гневно и грозно. Перекрестился. – Ступай, – сказал чуть погодя. – Мне делом заняться надо.
– Она жива? – еще не веря сказанному, переспросил князь Андрей.
– Жива, жива, – скороговоркой проговорил старый князь, перелистывая какую-то конторскую книгу. – Ступай! – сказал недовольно, видя, что князь Андрей все еще никак не может отойти от потрясения.
– Так я… – не договорил фразу князь Андрей и порывисто направился к двери.
– Постой! – остановил его старый князь. Остановил вовремя. Несомненно, князь Андрей в горячке наговорил бы Бутурлину такое, что только двумя пистолетами потом отредактировать и можно.
– Вот что… – начал наставительно говорить сыну князь Николай Андреевич, но тут в кабинет вошел его секретарь Христофор Карлович Бенкендорф. Разумеется, он не просто так вошел. Старый князь его вызвал, нажав случайно или в забывчивости на потайную кнопку, вделанную снизу в крышку стола. Раздосадованный его появлением князь замолчал, но прочь прогонять не стал, да это было и не возможно! А казалось бы – чего проще? Так прогнать или извиниться – сказать Христофору Карловичу, что ошибся и случайно, по забывчивости вызвал его к себе звонком в кабинет. Христофор Карлович не обиделся бы и удалился. Но это было не в правилах князя. Он приучил всех – и, главное, приучил себя, что он никогда не ошибается.
– Христофор Карлович, надо сделать внушение управляющему, – обратился он к своему секретарю, не переставая читать и делать пометки в конторской книге. – Он опять напутал в свой карман! Тех лошадей ему напомните.
– Гнать его надо! Что с ним, вором, церемониться? – решительно заявил Христофор Карлович.
– Ох уж ваша остзейская непреклонная честность! – захохотал старый князь. Христофор Карлович происходил из остзейских немцев. Его ясный ум не мог постичь, зачем воровать, если рано или поздно поймают?
– Непременно прогнать!
– Прогоню, а толку. Другой придет воровать, – закончил старый князь просматривать конторскую книгу и раскатал по столу чертеж пушки. – Так что сделайте внушение!
– В последний раз сделаю, – простодушное сердце Христофора Карловича не могло постичь, как можно прощать вора за то лишь, что он вор? И тут его немецкое сердце и немецкий ум воссоединились вместе, и он сказал: – А уж потом под трибунал его, вора.
– Видишь, князь, – продолжил старый князь прерванный разговор с сыном (в руках он уже держал циркуль и вычерчивал им на чертеже окружности), – как у нас Христофор Карлович с ворами и обманщиками поступает. А ты с Бутурлина сатисфакции потребуешь. Не стоит он такой чести. – Старый князь оторвал свой взгляд от чертежа и посмотрел на князя Андрея. – Ступай! – вдруг вскрикнул он громко и сердито. – Ступай!
– Батюшка! – взревел в свою очередь князь Андрей, чем и поверг в неописуемый восторг старого князя. Неописуемый свой восторг он выразил в сдержанной улыбке в сторону Христофора Карловича:
– Смотрите-ка, – сказал он ему, – наконец-то голос у младенца прорезался.
– Батюшка, – уже спокойно повторил князь Андрей. – Только что вы говорили, что я под Бутурлиным хожу! – Ни о чем таком старый князь ему, конечно, не говорил, но так оно на самом деле и было. Ходил – и, как говорится, вприсядку юный князь Ростов под Бутурлинскую скоморошью дудку, ох, и всласть наплясался! – Так я решительно заявляю, что это далеко не так! – Князь хотел сказать, что Бутурлин сам у него под надзором ходит, но не сказал, так как это была откровенная ложь. – Кстати, батюшка, – вдруг вспомнил он про голубой пакет, – вам послание от графа Ростопчина. – Просил меня лично передать его вам. – И протянул пакет.
Старый граф взял пакет, положил на стол и сказал:
– Завтра прочту.
– Нет, он просил непременно тотчас прочесть и тотчас дать ответ.
– Что за спешность такая? – удивился старый князь.
– А вы прочтите – и тотчас и узнаете, что за спешность такая! – Князь Андрей, в сущности, все еще оставался ребенком! И это непреложно доказывало слово «тотчас», которое ему вдруг так понравилось, что он его принял за волшебное, и потому три раза его повторил, чтобы уж непременно и, разумеется, тотчас исполнилось то, что он загадал. А загадал он вот что.
Если старый князь, т. е. его отец, прочтет сейчас у него на глазах письмо Ростопчина – и тут же даст ответ на него, то он, князь Андрей, женится на Параше!
Верней было загадать, скажу откровенно, на что-нибудь другое. Например, на жару тропическую посредине нашей зимы лютой или на что-то такое, совсем уж невообразимое, которому даже и названия нет, потому что нет его, невообразимого, и никогда не будет на белом свете!
– Полно, князь. Нынче мне недосуг ни до писем ваших, ни до тайн ваших! – вскипел старый князь, а письмо в руки все же взял – письмо от Александра Васильевича Суворова, генералиссимуса нашего непобедимого (третий месяц оно лежало у него на столе нераспечатанным), – да и отложил решительно в сторону! Но или день у князя Николая Андреевича такой выдался, или князь Андрей так сильно пожирал его своими умоляющими глазами, что он отвлекся на одну секунду и случайно, по ошибке вскрыл голубой пакет – и стал читать письмо Ростопчина.
Письмо старый князь прочитал молниеносно, а было оно на трех листах написано убористым почерком графа Ростопчина. Доверить писцу написать письмо граф не решился, и не потому, что оно было секретным, нет, секретов там никаких и не было, а потому, что письмо, если бы оно было написано писцом, старый князь и читать бы не стал. О том, что оскорбился бы неимоверно, я и не говорю.
– Напиши ему, Христофор Карлович, – бросил старый князь прочитанное письмо на стол и продиктовал текст письма: – Пусть приезжают. – Проверил, так ли написал Христофор Карлович. Расписался. – Вечером отправим, – сказал князю Андрею. – Довольна твоя душа?
Душа юного князя ликовала! Знала бы она, кому смертный приговор подписал старый князь, подписавшись под вроде бы пустяшным и довольно странным письмом из двух слов «пусть приезжают»! Впрочем, что время торопить. Пусть детская душа его еще порадуется.
По солнечному паркету дворца сквозь воздушную анфиладу счастья – надежды – любви – летел князь Андрей, и часовые, истуканами стоявшие возле дверей, глазами, только одними глазами, хотя и это было уже вопиющим нарушением устава караульной службы, улыбались ему!
Глава пятнадцатая
…дальше, то ближе, то дальше
Юности, детства возок,
Их колокольчик валдайский!
Вот и совсем он умолк…
– Бутурлин, голубчик! – со счастливой улыбкой на лице влетел в комнату к Бутурлину князь Андрей. – Что же, свинтус ты порядочный, батюшке моему наговорил? Ведь я тебя ненароком там, на плацу, мог бы и убить!
– Помилуй, Андре, – развел руки в стороны Бутурлин. – Сам не понимаю, как со мною этакое чудо могло случиться? – Весь его растерянный вид был серьезным донельзя, и лишь глаза его одни смеялись: «Но, согласись, Андре, ловкую историю я на ходу для твоего батюшки про нашу Жаннет сочинил? И она, молодец, не растерялась. Точно мне подыграла. Ведь мы с ней заранее не договаривались!»