Пианист. Осенняя песнь

Мила проснулась от шума, что-то звякнуло громко, даже через наушники слышно. Мила сдвинула их, приподнялась, спросила шепотом:

— Тонь! Это ты?

— Я, я… Ой, стул задела, стол толкнула, как пьяная! — зашептала подруга в ответ. — Но я не пила. 

— А времени сколько?

— Очень поздно уже. Наверно, больше часа ночи, сейчас посмотрю. Полвторого. — Тоня осторожно подобралась к кровати Славика, отодвинула ширму. — Ну как он тут, не разболелся?

— Вроде нет. Сопливился, но без температуры. 

— Не кашлял?

— Нет. Нос заложен.

— Значит, опять все спустится в горло, как обычно у него осенью.

Тоня вернулась к Миле, присела на кровать, видно было, что хочет рассказать важное.

— Ну что концерт, понравилось? — спросила Мила.

— Не особо, — призналась Тоня. — Это тебе не Лиманский. Ой, прости, все забываю, что нельзя его поминать всуе.

— Почему нельзя? Можно. 

— Ты не любишь… Опять его слушала?

— Да!

— Где он сейчас?

— В Монако. Там зал на улице, я беспокоюсь. Не лето же. Вдруг холодно? 

— А ты погоду посмотри, что там.

— Я смотрела. — Мила отодвинула ноутбук в сторону, села рядом с Тоней. — А где ты так поздно была? — В вопросе сквозило удивление. Тоня не имела привычки болтаться по ночам. Мила, сколько жила с ней вместе, ни одного серьезного увлечения, чтобы с отношениями, припомнить не могла. Единственный свет в окне — Славик.

— Меня Кирилл в гости пригласил, — гордо сообщила Тоня. — Нет, ну ты чего? — обиделась она на изумленный взгляд Милы. — А что ты так смотришь? Думаешь, я уже и не могу с парнем? Могу. И, наверно, я нравлюсь Киру. Только не про это! Я даже не знаю, как сказать…

— Да уж скажи как есть. — Мила приготовилась услышать романтическую историю с традиционным коечным завершением. Хоть и долго держалась Тоня, а вот случилось, значит. 

— Кирилл — это тот высокий, светловолосый, на спортсмена похож. Из Дома культуры он. 

— Что у тебя с ним было?

— Да ничего не было! Вообще ничего. Просто чай пили. Он с мамой живет, она почти слепая, так жалко! Не старая еще, но выглядит как старушка.

— Жалко, да, он вроде парень неплохой, как же он справляется?

— Он хороший, — горячо воскликнула Тоня, забыв, что надо шепотом. — Ему тяжело, да. И вот… его мама пригласила меня идти к ним жить вместе со Славиком. У них там комната свободная, инструмент есть. Кирилл говорит, Славке заниматься надо каждый день, а то не примут в школу эту московскую. Как ее там…

— ЦМШ, — подсказала Мила.

— Точно! Славка нот не знает. А без нот этих не примут. Остальное все у него получается, так Кирилл сказал, а ноты учить надо. Он обещал натаскать Славика к весне.

Тоня так увлеклась, что и не обратила внимания на молчание Милы. А та не отвечала.

Голову опустила, разглядывала руки. Она всегда так делала, если была расстроена.

— Мил, ты чего? Я же не на Северный полюс еду. И свою часть я все равно за квартиру платить продолжу, ну что ты? — Тоня обхватила Милу за плечи. — Мы же подруги, столько вместе уже всего перемололи, перетерли. Я рядом останусь, и работа у нас общая. — И совсем другим тоном, еле слышно: — Я сама боюсь… вдруг все плохо выйдет, вдруг он приставать начнет.

— Кто?

— Да Кирилл. Он высокий, сильный, я там и не пискну, если что.

— Ну, не знаю… При маме он разве позволит себе? Там же комната отдельная, не так как у нас? Будешь запираться на ночь.

— А если замка нету?

— Попросишь врезать.

— Ну вот, дверь портить. У них, знаешь, квартира какая шикарная! Папа Кира профессором был. Физик вроде.

— А мама кто?

— Она… А я и не знаю. Она не сказала. Спрошу.

— Значит, новый год не вместе встречать будем? — погрустнела еще больше Мила, она хорошо знала Тоню и видела, что та для себя все уже решила.

— Почему это не вместе? Ты к нам в гости придешь. Ксения Николаевна только обрадуется. А я пирогов напеку, приготовлю вкуснятины. У них там кухня — как наша комната, и плита газовая, не то что тут — плитка электрическая на два диска. 

— К вам в гости… хорошо. — Мила встала, пошла в кухонный уголок, включила чайник, села там за стол.

Тоня примолкла. Что она могла сказать? Да, стремно, и с подругой разъезжаться не хочется, но Славик — главнее. Все остальное побоку. Мила взрослая, ей музыке учиться не надо. Ей Вадима надо найти. Или позвать, искать-то его чего? Ткнул курсором в экран, и все в группе Лиманского расскажут с подробностями, еще и покажут, где он, с кем. Там слежка у фанаток поставлена не хуже, чем в сыскном отделе МУРа.

— Мил, ты пойми… у них рояль есть. А я же в жизни не куплю. И ставить негде. А еще я хочу Славика из интерната забрать. Не дело, что он там, не сирота же.

— А у чужих людей? Сколько ты Кирилла этого знаешь? А в интернат потом обратно не примут.

— В ЦМШ его примут! — с убеждением заявила Тоня. — Зря, что ли, все это? Вот увидишь, станет он не хуже твоего Лиманского! Ой, прости… забыла не твоего… а просто…

Они рассмеялись шепотом.

— Ладно, давай чай попьем да спать. Завтра на работу мне.

— А я собираться буду. Кирилл сказал после обеда заедет за нами.

— Вот так прямо быстро?

— Так заниматься Славику надо. Ноты эти учить. Как он сможет — не знаю, ладно бы буквы, а то закорючки какие-то. Кир мне пытался объяснить, но я ничего не поняла. Пусть он сам со Славиком, я им только напорчу. 

— А мама Кирилла что? Она не против?

— Нет, она сама же и предложила. — Тоня достала из холодильника сыр и колбасу, сделала двойной бутерброд. — Я когда нервничаю, есть начинаю. А ночью нельзя… ну ладно… если хочется, то можно. Все равно не усну. Мил, а Кир меня младше, это плохо? Не намного, но все-таки, года на два точно. 

— Ну и что? — Мила бутерброды не ела, только чай пила.

— Ну как, а вдруг? А я старше. Знаешь… я, чтобы не вышло как с Петькой, сразу им про отца сказала. И сижу думаю: сейчас погонят меня поганой метлой. А они и внимания не обратили. Представляешь? Ксения Николаевна после этого сразу и сказала: “Не хочешь у нас пожить?” Вот люди! Кирилл такси вызвал, чтобы мне добраться. А что тут пешком идти? Всего минут сорок.