Страница 3 из 45
Короче говоря, шагнул я в зону. И приняли меня там как родного. Будет время, расскажу. Хотя ничего интересного в зэковских буднях нет. Горе людское за колючей проволокой, помноженное на тяжесть совершенных преступлений. И несвобода. Вот что страшно. Уж лучше под пули. В Афгане тоже страшно. Но лагерь - это центр ада. День за днем преследует неутолимая жажда воли. О таком ничтожестве, как засадивший меня сюда лейтенант, я и думать забыл. Хотя нет, это я вру, чтобы успокоить самого себя. Но ведь нельзя же год за годом жить одной злобой и чувством мести. С ума сойдешь.
Кто бы мог подумать, что судьба сведет меня с Витькой Коноплей аж через десять лет! И не где-нибудь, а в моем родном Питере...
Эх! Философ из меня никудышный. Я и над словом-то этим стал задумываться лишь в зоне. Там у нас мужик один был, его все так и называли - Философ. Поговорить любил - жуть! Чифирь заварит или анаши курнет и давай байки травить. Жизнь, говорит, кореша, каждому человеку Богом дается для радости, любви и созидания. А человек, гадина неблагодарная, этот дар Божий в полное говно превращает.
Лично для меня вся моя жизнь на какие-то куски делится. Детства почему-то не помню, словно и не было его у меня. Школьные годы растворились в памяти. Их оттеснили события, происшедшие после.
Афганистан. Это, пожалуй, не забывается. Где еще столько мерзости увидишь? Говорят, в испытаниях закаляется характер. Может, оно и так. Только в этих же испытаниях безвозвратно грубеет душа.
Зона. Огрубевшая душа здесь еще и калечится. Искажается мировоззрение. Затравленность и озлобленность превалируют над всеми другими чувствами. Мир видится ощетинившимся зверем, готовым исподтишка подкрасться и вцепиться в глотку.
И, наконец, то, что было после зоны.
Итак, 1995 год, июль, Санкт-Петербург.
Глава первая "АД$КАЯ РАБОТА"
- Сашка, глянь, что за идиотские объявления?! - Я протянул ей газету."Ад$кая работа", "рай$кая работа"! А это, смотри - "$пецифиче$кая работа за $ног$шибательный гонорар в $оот-вет$твии $ вашими $по$обно$тями"! Ублюдки, блин, в натуре!
- Конченные причем,- согласилась со мною Сашка, взглянув на газетную полосу с ярко выраженным безразличием.
На самом деле ей было глубоко наплевать на все объявления во всех газетах мира вместе взятых. Потому как только что мы с ней занимались... Как бы поделикатнее сказать? В общем, трахались как сумасшедшие, презрев примитивные рекомендации "Камасутры". Есть такая книжка для детей дошкольного возраста.
Сашка лежала на огромной кровати, которую я совсем недавно приобрел в фирменном магазине "Корвет", и терлась щекой о шелковую простыню.
Я делал вид, что увлечен газетой, а сам тихонько подглядывал за Сашкой. Она нежилась в постели, как мартовская кошка в первых лучах солнца. Изгибала спину и кокетливо поводила голой коленкой, задевая ею ту часть моего тела, которую задевать в ближайшее время было абсолютно бесполезно.
- Женька, чего ты в газету уставился? Что там за объявления?
- "Работа", - ответил я.
- Ты что, безработный?! - искренне удивилась Сашка, зная, что я вроде как бы при деле.
- Не-е, просто дебилизм, чувствую себя умнее всех. Читаю: "Окажу интимные у$луги в любое воемя, в любом ме$те, на любой вку$. Предоплата 100 процентов. $умма по договоренно$ти. Форма оплаты - безналичный ра$чет. Тел. 007-07-07. $просить Гермафродиту. $рочно!" Совсем охренели!
- Фу! Какая пошлость! - сморщила носик Сашка.
-Слышь, Сань, анекдот слыхала? - Я отбросил в сторону газетенку. - "Генерал с генеральшей спят ночью. Вдруг жена мужа будит:
- Степан! Скажи вот, когда мы с тобой любовью занимаемся, для тебя это удовольствие или работа?
Генерал спросонья ни фига не понял и говорит:
- Конечно удовольствие!
- Да ну?! - обрадовалась генеральша.
- Точно, - говорит генерал. - Если б была работа, я бы солдат прислал".
Рассказав анекдот, я расхохотался.
- На каком слове смеяться? - спросила Сашка.
- Эх! - сказал я. - Нету в тебе чувства юмора!
- Зато во мне много чего другого есть, - ответила Сашка, забираясь на меня сверху и принимаясь весьма убедительно доказывать преимущество всех ее других качеств над менее развитым чувством юмора...
Кайф обломал телефонный звонок.
- ЧЕГО НАДО?! - спокойно отозвался я в трубку.
- Казачок, - это был голос шефа. Он всегда называет меня Казачком, потому что фамилия моя Козаков. - Ты орешь, словно тебе в задницу ведерную клизму скипидара засадили. Чем занят?
- Читаю, Вадим Марксович, - соврал я.
- Ну и как? - поинтересовался шеф.
- В смысле? - не понял я.
- Книжка подмахивает?
- Я газету читаю, Вадим Марксович.
- Понял, - хмыкнул в трубку шеф. - Скажи газете, пусть подмоется. А сам надевай штаны и приезжай. Проблема.
- Еду, - ответил я и положил трубку.
Видимо, случилось что-то важное. Потому что еще вчера вечером Вадим Марксович дал мне отгул на день. А сегодня звонит и вызывает. Во, блин, где адская работа! Хотя мне грех жаловаться на Вадима.
Встретились и познакомились мы с ним при весьма пикантных обстоятельствах. Я в ту пору только с зоны откинулся. Таскался по Питеру в поисках работы. И везде получал один ответ: подсос, отсос и двадцать раз спустя. Не берем, говорят, уголовников. "Свободен. Отдыхай".
Отдыхаю. В кафе "Амбассадор" на набережной Фонтанки. Накануне продал кое-что из своего доармейского имущества. Конечно, мог бы и куда попроще заглянуть. Но уж очень захотелось комфорта. С детства ненавижу забегаловки. В них вечно прокисшим борщом воняет. Эх! Гулять так гулять!
"Официант! Кофе с пирожным!" Смотрю на этот кофе: а фиг ли его пить?
- Дайте мне водки! - говорю официанту. Ну, вот такое состояние души!
Не успел я рюмашку приговорить, как заходят в зал четверо. Я их еще через окно увидал. Один на "мерее" подъехал, а трое других - на джипе "тойота гранд чероки". Поздоровались они у входа. Я по жестам понял, что холодно поздоровались. Зона, скажу я вам, многому учит. И предугадывать ситуацию - тоже. А посему сразу у меня мандраж предстартовый обнаружился. Задницей чую: канает грандиозный шухер. И точно.